На праздник Вайю всё население плясало и пело песни рядом с нашими палатками среди садов и пастбищ окружающих Кой - Крылган - Калу. Потом долго постилось.
День святой воды Гаханбар Ардвисуры - Анахиты, все жители города отмечают массовыми раздеваниями у водоёмов и обливаниями водой, затем одевшись в новую одежду освящают дома посыпая порог лепестками цветов.
В праздник Амертата, день Огня Царей все на рассвете вместе пьют воду, она вроде становиться "живой" и вроде продлевает жизнь. Старики в этот день воду чуть ли не вёдрами пьют в суеверном угаре. Все жители до заката толкутся на улице, под лучами солнца.
В Гаханбар Митры - праздник справедливости перед рассветом пьют смесь вина с соками и едят халву.
Есть и день любви - Апам - Напата, повсюду раздают сладкие шарики из гороха с тёртыми орехами, с непривычки - не приятное лакомство.
В день Зервана - Акарана проводится маскарад, в конце которого надо сорвать чью то маску.
Праздник Небесного Огня жители проводят у домашних алтарей и зарывают клады для потомков.
В праздник пророка Заратуштры все поют гимны в его честь и едят лепёшки с "гатами", гадательными записками внутри. И ещё есть другие праздники.
Короче мёд в Хорезме в дефиците, и хватает его только на праздничные сладости. Знали бы в Танаисе об этом печальном обстоятельстве, Таксарис по всей правобережной степи понатыкал бы пасек, и гонял сюда через аорсов караваны с мёдом.
Нардиз каждое утро просыпаясь в моих объятиях на мягких подушках, после завтрака провожала в Цитадель, и с большим нетерпением ждала к ужину украшая трапезу танцами, после ужина мы нежились в купальне среди плавающих лепестков, и предавались любовным ласкам в постели.
Наступила осень и я впервые попробовал хурму. Этот сладкий плод восхитил мои самые смелые ожидания, нежная мякоть и сладкий сок меня поработили, как некогда вкус дыни в Танаисе.
Хурма на столе Правителя Города Мудрецов всю зиму не переводилась. Жители её выносили на мороз, она замерзала и так долго хранилась. По необходимости отогревали и подавали к столу.
Мне совсем не хотелось куда либо от сюда уезжать, абсолютно никуда ехать не хотелось. Шикарная охота, прекрасная женщина, изумительная еда, жизнь во дворце, ещё и наши проводники в уши жужжали там ещё не были, туда то надо съездить, и тому подобное.
Как после такой то жизни возвращаться в душную штабную палатку третьего легиона, где от перегара не продохнуть, а как пожрут бобовой похлёбки, вообще караул, хоть топор вешай. Солдаты тоже не очень торопились вернуться к муштре в чавкающей под ногами жиже, и палочной дисциплине.
Мария вообще посещали такие бредовые идеи, то внедрить алебарды вместо копий, то хитрую механическую мясорубку на колесницы присанделить, не думая о том что с такой ерундовиной колесница медленнее чем пехота будет ползать, и не факт что ни кого не покалечит, если прямо на поле боя сломается. Он меня этими идеями просто до белого каления доводил. Ещё и обижался, потом дулся как мышь на крупу.
Хотя честно сказать домой тянуло, к сёстрам, к брату и маме. Брат небось с рассветом встаёт и будит ленивых рабов, подгоняя палкой на сбор оливок или винограда. Сёстры сплетут веночки из цветов, наденут и в огромной миске давят виноград своими загорелыми ногами под хлопки ладоней, смех и весёлую мелодию пастушьего рожка. На столе наверняка дымятся горячие, жареные в масле коврижки и густая сметана.
Муммий в нашу последнюю встречу много чего обещал, да на словах и на пергаменте всегда всё кажется просто, а на деле, всё с точностью да наоборот. Братишку хоть самым мелким клерком пристроить, глядишь через пару годков и в стряпчие выбьется, почёт и жалованье.
Дядюшкино семейство тоже не просто вытурить из фамильного римского особняка, упёртый боров на любую подлянку пойдёт, чтобы в Риме остаться. Виллу в близи от Рима хоть самую запущенную получить, со временем и доход какой - никакой будет.
Три латифундии, да как же, кто их даст, даже если и конфискат? На них столько всяких ушлых да пронырливых с загребущими руками и влиятельными родными найдётся, что эту глупость из головы просто гнать надо.
Жаль конечно, но придётся наверное выдавать сестёр за прыщавых балбесов - сыновей нашего соседа по вилле, зажиточного купца плебея - выскочки. Мама расстроиться, она им всегда хотела не такой, а совсем иной участи.
От этих мыслей меня отвлекла пара синих прекрасных глаз и нежный шёпот пухленьких губ. Нардиз принесла блюдо великолепного крупного винограда, и начала меня кормить сочными сладкими ягодами. Марий жадно грыз рёбрышко барашка, Туохирасет смаковал рубиновые зёрна граната, ему почемуто очень нравился именно этот фрукт, и он мог сутками разбирать по зёрнышку необычный плод.