Я достал кинжал, и отрезав кусочек мяса ложил его на лепёшку сверху положив пол лезвия кинжала овощей, сперва подал Марию, Туохирасету, Елжау бию, и по рангу. Затем Марий и Туохирасет продолжили.
Великому кунби уже пришлось выковыривать мясо из костей. Елжау бий психанув, порубил барана топором и раздал всем здоровые костамыги с жалкими остатками мяса на них. После чего принесли варёные пирожки с острой бараньей начинкой, и жареные круглые с отверстием посередине, в каждое это отверстие любезно положили чуток коровьей сметаны.
Перед каждым гостем поставили чаши с кумысом, шубатом и травой с молоком. Далее заиграла музыка и шесть юных красавиц начали танцевать посреди юрты. Я вкратце рассказал Елжау бию зачем приехал и что надеюсь найти в его землях. Марий основательно захмелев, вышел из юрты и принёс с собой два бурдюка нашего кумыса.
Туохирасет глядя на это безобразие покачал головой. Наше пойло почти две недели болтавшееся в бурдюках не могло сравниться с нежным и ароматным кумысом уйсуней. Хотя наше пробирало до самых мозолей на пятках и кончиков волос.
Перед юртой Марцелл на двух языках громко распевал свои похабные песни обретя среди уйсуней многих поклонников, гвардейцы чуть не валились с лошадей от смеха. Марий всем налил нашего пойла и начал подпевать ору Марцелла.
Через час суровые военачальники уйсуней катались по юрте от смеха, пили наш кумыс прямо из бурдюков, хлопали Мария по плечу и что то такое душевное друг другу говорили, правда каждый на своём языке. Великий кунби Елжау бий крайне возмущённый фактом перерастания официального мероприятия, в самую заурядную и отчаянную попойку презрев все традиции и нормы протокола, глубоко вздохнул и позвал меня с нашим проводником, прогуляться по свежему воздуху.
Подойдя к нашим лошадям, с нескрываемым восторгом он любовался кобылицами. Обратив взор на рослых худосочных и длинноногих жеребцов наших проводников - хорезмийцев, Елжау бий захотел со мной поделиться своими соображениями. Он был не значительно старше меня, и беседовал со мною как буд то доверительно.
- Понимаешь, Повелитель скакунов смотрю я на этих твоих замечательных кобылиц, которые родились очень далеко от этих мест, проделали нелёгкий дальний путь, и сердце моё мне говорит что мудрый Тенгри неспроста привёл этих тщательно подобранных лошадок к моей юрте, ох не спроста. Точно был на это божий промысел. - промолвил Великий кунби уйсуней.
- Если ты говоришь о торговле, то я не купец, а лошади - это подарок отца моему спутнику за спасение сына от смерти, но и с ним не следует вести речи о лошадях, торговли не будет. Очень хочу надеяться что ставка Великого кунби уйсуней не логово разбойников, где путников силой лишают имущества? - дерзко и прямолинейно ответил я Елжау бию.
- Не горячись! Твой дерзкий ответ граничит с неуважением к хозяину земли, на которой ты стоишь, и народа, который ещё ничего плохого тебе не сделал. Уйсуни гостеприимный но очень гордый народ, не стоит злоупотреблять нашим радушием, как и испытывать наше терпение. Это очень опасно мой гость, порою смертельно опасно. - пригрозил мне Повелитель уйсуней.
- Хорошо гостеприимство, не успел высохнуть на губах твой кумыс, как ты на кол посадить собираешься, из за пустяка. Какой то вы уйсуни народ очень уж переменчивый. Это такая черта вашего национального характера, или такой ваш обычай унаследованный от предков? - возмутился я переменчивостью Елжау бия.
- Да, действительно что то я палку перегнул. Внезапно вы как то появились, в таких доспехах и с таким знаменем, хотел принять вас по всем правилам этикета, а тут все мои генералы перепились, кричат всякие непристойности, вгоняют в краску женщин. Да ещё и такие лошади, подобраны одна к другой, не встречал я ничего подобного. - типа принёс извинения Елжау бий.
- Ну скажем, ни твоей, ни твоих людей вины здесь нет. Всё замутил мой друг Марий. Но не суди его строго, прошу тебя проявить снисходительность к старому вояке, жизнь которого прошла в многочисленных битвах и военных лагерях.
Хороший человек и отважный воин с трудом справляется с тяжёлой для него ролью дипломата, и отчебучивает порою какой ни будь крендель. Потом сильно этого стыдиться, и сожалеет.
Петь, пьянствовать и сражаться - часть культуры моего народа, мы поём всегда и везде по тысяче поводов, и самые разные песни. А покажи мне хоть одного солдата, который не любит выпить? Ну бывает, хлебнут лишнего, сболтнут не то по пьяне, с кем такого не случается? Зато на утро, хоть в бой, хоть на парад, готовы к любому испытанию.