«Ну, давайте, ребята, разбираться по машинам», — сказал Марик.
Ваксон, Подгурский и Ослябя поехали с Аликом: Атаманов, Канителин и Барбасов — с Мариком. Во второй машине всю дорогу разговаривали о джазе. Оказалось, что Атаманов-то не только писаниной занимался. Я, старички, окончил Гнесинку по классу народных инструментов, а во внеурочное время, фля, наблатыкался там на контрабасе. Он стал щипать воображаемые струны и бубукать своими отменными губищами: Эллингтон! Зарабатывал на жизнь, фля-фля-фля, вкапппище гррреха, в «Коктейль-холле».
Хотите, квартет, етитвою, замммастырим? Авангардисты снисходительно улыбались. Марик тут, обернувшись от руля, сказал, что у него есть надежный канал по доставке джазовых пластинок «Дойче Граммофон».
В первой машине тоже присутствовал джаз: Ал Ослябя напевал сложную тему Майлса Девиса[64]. Остальные долго молчали. Потом Алик спросил сидящего рядом Ваксона:
«Между прочим, ты не слышал, не завела она тут какой-нибудь романешти?»
«Кто? Что? Кого?» — притворно удивился Ваксон.
«Ну, с Робкой-то Эром трахается или не очень? Вот нам разведка донесла, что в нее литовец влюбился; это правда?»
«Стукачам даже на вопросы о погоде не отвечаю», — так неожиданно для себя Ваксон залепил приезжему по макушке. Ваксона коробило: что-то похожее было у него в одном из ранних романов. Вот такой паренек вроде автора сталкивается с тремя московскими паразитами, что кадрят его бывшую жену. Ну, впрочем, тут у нас принципиально другая ситуация. Марвич в той истории был полностью одинок; все время ноктюрн, блюз одиночества; а здесь я окружен друзьями; сонмище ближайших!
Алик что-то нажал под рулем. Правая передняя дверь, то есть та, что со стороны Ваксона, отворилась на полной скорости.
«Выходи!» — произнес он без враждебности, но с явным холодком.
Ваксон попытался прикрыть дверь, но она не поддавалась. В кабине вертелся вихрь чудесного крымского воздуха. Скорость сто километров в час.
«Ты, видно, забыл, что нас тут трое!» — проорал он трюкачу. Тот проорал в ответ: «А ты, видно, забыл, что машина не твоя, а моя!» Он прав, подумал Ваксон. Вот это самый главный аргумент. Нелепо как-то сесть в машину и сразу затеять ссору с хозяином.
«Я пошутил», — сказал он и хлопнул Алика по коленке. Тот опять нажал что-то под рулем, и дверца закрылась. «Не бзди», — сказал он Ваксону.
«А ты не ссы, — ответил тот. — Спор можно продолжить на твердой земле, сэр. Жду ваших секундантов». Алик заржал: это ему понравилось.
Как всегда неожиданно, открылась долина, вроде бы прикрытая горным хребтом от мирового океана: остров Крым.
Повидаться с Эрами заехали отдыхающие в санатории Совмина Королевы. Ирина осталась с эровскими женщинами, которые увлеченно занимались подготовкой к вечернему пиру. «Ну вот, — ворчала она, — приедешь в гости, а тебя сразу — в кухарки!»
«В кухарки, управляющие государством», — тут же поправила Полинка.
Роберт и Анатолий пошли на пляж: как видно, не зря Ян последнего вспомнил в связи с «королевами пляжа». После купаний уединились под личным британским зонтом дипломата, на котором было написано do not disturb. Роберт поделился с высокопоставленным другом своими мыслями о вступлении в партию. У меня такое ощущение, старик, что не вступая в партию, я как бы подставляю шею под ярмо. Что ты думаешь по этому поводу?
Королев минуту-две помолчал, пуская плоские камешки по воде, потом, оглядевшись, стал развивать свой взгляд на проблему. «Вообще-то в нынешних условиях сохранять беспартийность — это значит сохранять инертность. Даже возмущенная вызывающая беспартийность не дает никакой площадки для действия. Мне кажется, что партийность даст такому поэту, как ты, больше возможности для самовыражения. Конечно, с самого начала ты должен будешь определить свою собственную нишу и сомкнуться внутри партии с теми, кто мыслит, а не с теми, кто расползаются задами по креслам. При всем монолитном параличе внутри партии существуют разные течения, и ты должен будешь сразу в этом разобраться, иначе станешь просто членом компрадорской номенклатуры. Динамика таких коллизий как раз была видна в Чехословакии задолго до начала „весны“…»
«Толя, скажи, что там происходит в данный момент?» Королев взял еще один тайм-аут, чтобы побросать «блинчики», потом придвинулся поближе к другу и заговорил полушепотом:
«Приближается катастрофа. Я слышал недавно, что Солженицын кому-то сказал „Все идет хорошо, вагоны подталкивают паровоз“: он неправ. Этот наш паровоз никакими вагонами не сдвинешь. Для того чтобы состав двинулся, надо раскочегарить топку, а у нас пока…» Внезапно он замолчал и уставился в сторону пляжных воротиков. Через них только что прошла Ралисса. Королев не мог оторвать от нее взгляда, а Роберт, не меняя позы, протянул навстречу к ней руку ладонью вверх. Проходя мимо и не задерживая шаг, Ралисса резво шлепнула его ладонью по ладони и сбежала к морю.