– Ах, это вы, генерал… Вы были так добры, что сами… Пройдемте в кабинет.
Высокий гость направился в кабинет и, как только дверь за ним захлопнулась, воскликнул:
– Ах, бедные мои друзья! Какое несчастье!
– Мы страшно потрясены, – заговорил Граф, придвигая кресло гостю. – Садитесь, генерал, прошу вас…
– Кто сообщил вам об этом? – поинтересовался министр.
– Бодуан. Он прибежал сегодня совершенно расстроенный и сообщил страшную весть. Но как это случилось? Обстоятельства, при которых произошла катастрофа, еще трагичнее самого события. Мы не в состоянии разрешить ужасную загадку…
– Если бы Марсель был здесь! – простонал дядюшка Граф. – Он помог бы нам. Он так хорошо знал жизнь генерала Тремона, его привычки и увлечения…
– Увлечения? – спросил министр. – Вы хотите сказать, что тут замешана женщина, не правда ли?
– Именно, господин министр, – последовал ответ.
– Вы неверно судите об этом деле, – возразил старый солдат решительно, – интрижка тут ни при чем… Действительно, тут была замешана женщина, но у нее была особая роль… Несомненно, она оказалась звеном хорошо продуманного и очень ловко исполненного плана…
– Но с какой целью? – спросил Барадье. – Будьте откровенны с нами, господин министр. Возможно, сообща мы разгадаем эту трагическую загадку…
– Прекрасно. Я уверен, что все закрутилось вокруг открытия Тремона. И вдохновителем этого гнусного преступления, повлекшего убийство дорогого нам человека и замечательного ученого… я склонен считать – но пусть это останется между нами – одну из иностранных держав.
Наступило молчание. Барадье и Граф в нерешительности смотрели друг на друга. Но пылкий Барадье не мог больше сдерживаться:
– Черт возьми, я чувствую тут предательство! Я готов поклясться, что Лихтенбах принимал какое-то участие в этом деле…
– Послушайте, Барадье, – вмешался министр, – не горячитесь. Нельзя такое серьезное обвинение основывать на каких-то предчувствиях! Если расследование подтвердит догадки, тогда следует принять необходимые меры. Впрочем, имейте в виду, что следствие идет, и если вы можете представить доказательства…
– Это невозможно! – прервал министра Барадье. – Вам я могу высказать свои самые сокровенные мысли, но прокурору ни в коем случае их не повторю. Я заговорю, только если следствие даст результаты, подтверждающие мои догадки… Но я буду искать доказательства и найду их…
– Если твои предположения верны, тогда мы имеем дело с врагом, который намного сильнее нас, – заметил Граф.
– Лихтенбах… – протянул министр. – Не тот ли это банкир, сторонник клерикально-роялистской партии? Но для чего он стал бы подкупать Тремона, чтобы затем его укокошить?
– А исследования взрывчатых веществ? Лихтенбах руководит французским синдикатом рудников. Он акционер крупных предприятий в России, Австрии и Испании. Создание недорогого и безопасного при использовании пороха – а этим отличался состав Тремона, – разве такое изобретение не могло привлечь алчного дельца? Тремон получал много заманчивых предложений. Переговоры велись сначала от имени крупной английской фирмы… Генерал отказал, но этим дело не кончилось – на него пытались воздействовать с разных сторон. Тогда-то Тремон заговорил со мной и Графом о намерении основать французское общество для использования его изобретения. Он прекрасно знал, что это неистощимый источник доходов, но не хотел привлекать иностранный капитал. К тому же он работал над созданием нового, более совершенного пороха для пушек и хотел внедрить в производство оба своих изобретения сразу. Он не раз говорил: «И то и другое мы запустим одновременно; одно принесет богатство, другое даст силу. И тогда общество простит мне выгоду, которую я извлеку из первого, ради преимуществ, которые обеспечит нашей армии второе».
– Да, он провел уже немало опытов с новым составом пороха. Мы удивлялись необычайной силе этого вещества: ничего подобного прежде не существовало. И этот секрет для нас утрачен… Какое несчастье для Франции! – с сожалением в голосе произнес высокопоставленный гость.
На лице Графа мелькнула улыбка.
– Как знать!.. – сказал он, пожимая плечами. – Возможно, кое-кому известно об этом открытии…
– Кому же? – в один голос воскликнули Барадье и военный министр.
– Ну, например, моему племяннику… – произнес Граф, потирая руки.
При этих словах Барадье побледнел. Обращаясь к зятю, он воскликнул голосом, полным отчаяния:
– Несчастный, никогда больше не говори этого! Тремон убит! Неужели ты хочешь, чтобы и Марселя убили?