Когда комитет на следующей неделе собрался на заседание, Джани, поглядев на дальний конец стола, поразилась, увидев, что место советника Хилла не занято.
По всей видимости, он еще был в Лондоне. Зато на сегодняшнем заседании присутствовал чиновник из проектного бюро — необычный случай! Напряженное ожидание, казалось, повисло над столом.
Миссис Бриггс отчиталась по работе за месяц, Джани — по своим визитам. Затем настало время разговора о деле миссис Джейкс. Джани выдержала довольно неприятный допрос со стороны энергичного коротышки, который вечно стремился «принять во внимание интересы обеих сторон». Но казалось, все ждут чего-то гораздо более важного, хотя никто не мог бы сказать, что это такое.
— А что с ребенком Брейда? — спросил вдруг кто-то. — Ему ничего не смогли подобрать?
Джани поспешно вскочила:
— Мы занимаемся этим делом. Но нельзя было бы снова ошибиться...
Джани не рискнула заговорить о своих попытках найти отца Рики. Ответа на письмо, посланное ею в Бейсуотер, не было. Скорее всего, ей предстоят еще долгие и, возможно, совершенно безнадежные поиски. Она почувствовала невероятное облегчение, когда комитет, наконец, оставил в покое Рики и завел горячую дискуссию по вопросу о пожертвованиях на подарки к Рождеству.
Вскоре они разобрались с повесткой, приступив к последнему пункту. Джани начала собирать свои бумаги в папку. Однако председатель откашлялся и одарил всех присутствующих благосклонной улыбкой.
— В отсутствие советника Хилла я рад сообщить вам, что он сделал нам самый щедрый подарок к Рождеству. Весной он переезжает в новый дом и собирается передать «Милл-Хаус» вместе с крупной суммой на его ремонт и перепланировку под новый детский дом.
Джани онемела от изумления. Так вот та новость, которую Джеймс Хилл хотел ей поведать! А она даже не пожелала его слушать, была так занята, что уже не слышала ничего вокруг себя. А в это время чиновник из проектного бюро давал свое заключение о состоянии поместья и представлял смету на его ремонт и переоборудование. Миссис Бриггс, улыбаясь, наклонилась к Джани:
— Так, значит, вот в чем причина того таинственного телефонного звонка и приглашения на чай в «Квинс»!
Кто-то бормотал о центральном отоплении, кто-то о заявках на линолеум и переоборудовании ванных комнат. И конечно, энергичный коротышка не преминул указать на опасность соседства двадцати четырех непоседливых детей с мельничной дамбой. Джани ошеломленно слушала все это.
Миссис Бриггс сжала ее руку:
— Ты слышишь, Джани? Мы обойдем дом и запишем все, что будет нужно. Подберем ткани для занавесок и обои для стен и представим образцы комитету.
«Я его не выслушала!» — продолжала грызть себя Джани. Это было воплощение ее мечты, которая казалась абсолютно неосуществимой. А она его даже не захотела выслушать! На вырванном из блокнота листке она судорожно нацарапала для него записку с неловкими благодарностями и тут же отправила ее по почте.
Едва Джани на следующее утро вошла в офис, как зазвонил телефон. В трубке она услышала голос Джеймса Хилла.
— Значит, вы рады, — сказал он просто.
— Рада — это слишком слабо сказано! Комитет отправил вам громадное послание с миллионом благодарностей!
— Я получил ваше письмо, которое доставило мне гораздо больше удовольствия.
— О! — Джани порозовела от смущения. Она рискнула написать только потому, что он был далеко. Теперь же, когда он был почти рядом, на другом конце линии, он казался ей таким солидным и строгим... — Мне так много хотелось вам сказать... «Милл-Хаус» станет самым прекрасным детским домом! Дети будут жить там припеваючи!
— И миссис Форрест больше не придется мучиться в банный день. — Его голос внезапно снова стал серьезным. — Если вы действительно имели в виду все это, надеюсь, вы не откажете мне в огромном удовольствии.
— Если... если это будет в моих силах...
— У меня сегодня небольшая вечеринка, придут несколько друзей. Мне хотелось бы, чтобы вы тоже пришли. Мисс Саймон всегда убеждает меня, что нужно приглашать как можно больше гостей. Она, кажется, боится, что я засохну тут от скуки. Хотя, Бог свидетель, при дядюшке здесь было намного скучнее. Но по такому случаю, я думаю, следует устроить небольшое торжество, ведь правда?
— Конечно! — согласилась Джани. Она не знала, радоваться ей или пугаться.
— Значит, вы окажете мне честь своим присутствием? В восемь часов? Кстати, мисс Саймон особенно настаивала, чтобы я узнал, какие вы любите цветы.
«Так, что же дальше?» — подумала Джани.
— Гвоздики. Темно-красные гвоздики, — испуганно ответила она. — Но я не понимаю...
— Потом поймете, — пообещал Джеймс Хилл и положил трубку.
Роскошные темно-красные гвоздики, стоявшие в серебряной вазе рядом с хрупкими белоснежными нарциссами, были первым, на что упал взгляд Джани, когда она переступила порог «Милл-Хауса» этим вечером.
— Как красиво! — воскликнула она, не в силах сдержать восхищения.
Домоправительница, вышедшая в холл как раз в тот момент, когда служанка открывала дверь Джани, была польщена:
— Я так надеялась, что вы заметите цветы, мисс Смит. Другие гости все воспринимают как должное, поэтому иногда приятно получать такие знаки благодарности. — Она немного поколебалась. — Мистеру Джеймсу, должна сказать, тоже приятно воспользоваться таким случаем. Хотя, по-моему, старый господин Алдерман Хилл в могиле бы перевернулся, узнай он, что его особняк станет детским домом, как хочет мистер Джеймс.
Джани страшно смутилась.
— Он очень расстроился, когда его мастиф напугал того бедного мальчика и его щенка. Могу вас уверить, он никогда бы не позволил собаке напугать ребенка.
— Это мы виноваты, мы явились сюда как незваные гости, — честно призналась Джани.
Мисс Саймон улыбнулась, но тут же сокрушенно покачала головой:
— Вы знаете, что мы потеряли Роя? Он был в саду, услышал, что подъезжает машина хозяина, и выскочил прямо под колеса тяжелого грузовика, везущего шерсть на фабрику. Его пришлось усыпить... Знаете, как мистер Джеймс тяжело переживал это.
— Я... я даже не догадывалась... — произнесла, запинаясь, Джани.
Домоправительница снова покачала головой:
— Никто об этом не догадывался. Он вырос среди стариков. Такой застенчивый, впечатлительный мальчик. И вот внезапно ему пришлось взять на себя всю ответственность за фабрику и поместье. Знаете, ведь нужно всегда быть начеку. Бывали у него и трудные времена. — Мисс Саймон многозначительно улыбнулась. — Я уже долгие годы присматриваю за мистером Джеймсом и надеюсь, вы не подумаете, что я забыла о своем месте, рассказывая вам все это.
— Вовсе нет! — поспешно сказала Джани.
— Видите ли, в нем есть нечто, что вы еще не поняли. Мне совершенно ясно, что он очень много думает о вас. — Ее взгляд задержался на красных гвоздиках. — Раньше он никогда не заставлял меня готовить особенный букет для какой-нибудь юной леди.
— Но... я думала... — смущенно забормотала Джани. Спасение пришло совершенно неожиданно, от самого хозяина дома. Он в этот момент вышел из гостиной, где в мраморном камине весело плясало пламя и приветливо мерцали свечи.
Джеймс Хилл, улыбаясь, взял Джани за руку:
— Идемте! Я не хочу, чтобы мисс Саймон за моей спиной выдавала вам все мои секреты и рассказала, какую свинью я вам подложил! Дыры в крыше оранжереи, сквозняк из кухонной двери... — Не выпуская руки девушки, он повел ее к своим друзьям.
В гостиной сидело человек восемь. Они смеялись, болтали, пили коктейли, брали все, что хотели, с серебряных блюд, стоявших на боковых столиках. Джани узнала председателя финансового комитета и его элегантную жену. Тут были еще адвокат, два доктора и важный фабрикант со своими дочерьми. Их манеры представляли собой ту смесь простоты и самоуверенности, типичную для людей, которым никогда не приходилось бороться за кусок хлеба или положение в обществе. И ей потребовалось не более минуты, чтобы понять — они все принадлежат к другому миру, о котором она почти ничего не знает.