— Что?!
— Вы же знаете, как это случается. Они вбивают себе в голову, что их хотят куда-то отослать...
— Да, я знаю, — ответила Джани так тихо, что миссис Форрест на другом конце линии едва ее расслышала. Взрослые так бессердечно распоряжаются судьбой ребенка, что у него возникает желание убежать, хотя бежать некуда.
— Это случится после школы, — объяснила миссис Форрест исходя из своего богатого опыта. — И, я думаю, если вы окажетесь там, чтобы перехватить его...
— Я буду там, — уверила ее Джани.
Когда Джани мчалась вниз по ступенькам, она с раздражением думала о своей машине, застрявшей на холме. Стоя на автобусной остановке, она буквально издергалась от нетерпения. Как бы сейчас кстати пришлось, если бы возле остановки притормозил роскошный автомобиль советника Хилла! Увы, надеяться на это больше не было никаких оснований.
Джани подошла к школе как раз вовремя. Прозвенел звонок, извещая об окончании занятий. Перехватив выходившего из своего кабинета директора, она, запыхавшись, объявила о своем поручении:
— Рики Брейд! Мне нужно поговорить с ним до того, как он уйдет...
— Конечно, пожалуйста, мисс Смит, — радушно ответил директор. — И пока вы здесь, мне хотелось бы поговорить с вами еще об одном ребенке. — Он назвал имя одной из девочек. — Мне пришло в голову...
Что там пришло в голову директору, Джани так и не узнала, поскольку именно в этот момент она увидела выходившего из класса Рики. Он тоже увидел ее и метнулся в сторону. Джани кинулась за ним. Это была настоящая погоня — через раздевалку, по школьному двору, но закончилась она тем, чем и должна была закончиться. Джани наконец удалось схватить Рики за рукав.
Брови мальчика сошлись в одну линию, в глазах застыло холодное, ненавидящее выражение. Он смотрел куда-то мимо нее, но больше не сопротивлялся. Джани отпустила его, пристыженная и едва не плачущая от отчаяния.
— Рики, я не должна была этого делать. Мне нужно было подождать тебя у ворот.
— Я собирался перелезть через стену и сбежать огородами, — холодно ответил Рики.
Джани искала нужные слова и не могла их найти. Слеза вдруг скатилась по щеке мальчика. Презирая себя за это, он смахнул ее рукавом.
— Рики, — наконец произнесла Джани, — я обещала тебе найти твоего отца и сдержала свое слово. Он здесь. И он такой, как я тебе говорила, — крепкий, сильный и хороший. Разве вы не можете подружиться?
— У него голос слишком громкий, и смотрит он на меня сердито. Мы... мы могли бы подружиться, но... — Он обеими руками отчаянно вцепился в пальто Джани. — Не позволяйте ему забирать меня! Я не хочу! Позвольте остаться с вами! С вами и Джетом... — Он поднял к ней мокрое от слез лицо. — Оставьте меня здесь, ну пожалуйста!
— Это совсем не то, чего бы я для тебя хотела, — вздохнула Джани. — Я хочу, чтобы у тебя появилась настоящая семья, родной отец. Дорогой Рики, постарайся понять, как много для меня значит твое счастье. Понимаешь, я люблю тебя.
— Именно меня? — тихонько прошептал Рики.
— Именно тебя. И поэтому ради меня, Рики... и ради Джета тоже, не убегай! Что станет с бедным маленьким Джетом, если ты уйдешь?
Мальчик уныло повесил голову. Джани посмотрела на небо и засмеялась:
— А снег идет все сильнее. Мы с тобой стали как два снеговика! А тротуар такой скользкий, что, боюсь, одна, без твоей поддержки, я упаду и разобью себе нос! Смотри — мы первыми идем по этому снегу! Как будто мы — единственные люди на земле!
Рики бросил на нее странно смущенный взгляд. Он казался таким мудрым, таким старым, что ее смех замер. Мальчик взял Джани за руку, и они молча пошли к детскому дому.
На следующий день, в пятницу, Джани была занята делами одной семьи. Мать, внезапно заболев, была отправлена в больницу, а отец работал в ночную смену. Добрые соседи вызвались присмотреть за их тремя мальчиками, шести, восьми и десяти лет, но никто не мог взять на себя полугодовалую малышку.
Джани весь день провела устраивая ребенка в ясли, помогая соседям, взявшим на себя заботу о троих мальчишках, и убеждая их оформить все официально, чтобы им выплачивали содержание на детей, а мать могла бы спокойно лечиться. Только к вечеру все было улажено, дети устроены, а все финансовые вопросы решены.
Случались дни, когда Джани бывала действительно довольна результатами своей работы, и этот день оказался одним из таких. Тем сильнее был удар, когда, вернувшись назад в офис в самом радостном настроении, она увидела там миссис Сваллоу. Джани не на шутку испугалась.
Она до сих пор сомневалась, стоило ли отдавать Верити приемным родителям. Начало стало, однако, вполне благоприятным. В миссис Сваллоу чувствовалось упорство, укрепившее надежды Джани на то, что ребенок, в конце концов устроится. Но вот теперь эти надежды рушились! И как раз перед Рождеством!
Джани без сил опустилась на стул напротив миссис Сваллоу. Не было ничего удивительного в том, что молодая женщина стеснялась и краснела. Джани решила помочь ей, сказав с искренней улыбкой:
— Я догадываюсь, почему вы здесь. Верити опять что-нибудь сожгла или разорвала?
Миссис Сваллоу жалко улыбнулась:
— Ну конечно, она то и дело что-нибудь ломает или рвет, а потом ей бывает за это стыдно. Но я не особенно на нее сержусь. Знаете, мы с ней неплохо ладим.
Джани была поражена ее словами.
— Вам вовсе не нужно все ей спускать, — строго сказала она. — Мы привыкли ожидать от Верити всего, что угодно. Пожалуйста, расскажите мне, что именно она натворила.
Казалось, миссис Сваллоу трудно говорить.
— Она изрезала мою блузку, чтобы сшить кукле платье... но это не страшно. Мне нельзя было оставлять на столе ножницы, ведь я знаю, какая она...
Джани побледнела. Если это она называет пустяком, тогда что же еще мог выкинуть этот ребенок?
— И вы решили, что больше не можете держать ее у себя?
Миссис Сваллоу опустила глаза и покраснела:
— Видите ли, хотя доктор раньше мне говорил, что надежды совсем нет, я обнаружила, что у меня будет ребенок.
Джани успокаивающе улыбнулась молодой женщине:
— Это прекрасно, миссис Сваллоу! Очень рада за вас. Но Верити...
Бесполезно притворяться, что она рада и за Верити. Быть отосланной назад в детский дом — это конец. Больше не удастся убедить эту девочку в том, что мир добр и справедлив.
— Я понимаю, — кивнула Джани, стараясь не показать своего разочарования. — Если бы только вы узнали об этом до того, как взяли девочку!
Миссис Сваллоу с улыбкой поглядела на Джани:
— Да вы меня не так поняли! Верити вообразила себя моей маленькой помощницей. Я уже представляю себе, как она гордо качает малыша в красивой коляске. Это будет и ее малыш тоже, ее братик или сестричка! И мы с мужем хотим, чтобы все формальности по удочерению были закончены до того, как на свет появится малыш. Тогда у нее не останется никаких сомнений, что мы любим ее, как свою собственную дочку.
Джани пристально смотрела на молодую женщину.
— Миссис Сваллоу, — когда она говорила это, ее голос дрожал от подступающих слез, — вам кто-нибудь говорил, как вы красивы?
— Нет, — ответила она, еще пуще краснея. — Какая же я красивая? У меня такие круги под глазами, я бледная как смерть, и эти пятна... Не говорите мне об этом!
В субботу из Шеффилда приехал Ричард Брейд. Вместе с ним и Рики, Джани отправилась на прогулку в вересковые пустоши. Ярко светило солнце. Живая изгородь из буков вокруг нового дома советника Хилла все еще слепила глаза своей красновато-золотистой листвой. Джеймс Хилл сам удивился этому в день, когда приехал проверить, как продвигается строительство. Дом казался прекрасным, но Джани быстро проехала мимо него.
Припарковав машину в старом заброшенном карьере, они пошли вверх по овечьей тропе, поросшей пучками жухлой травы, мимо мрачных скал с растущим на них папоротником-орляком. Овцы в тяжелых и лохматых зимних шкурах щипали траву, тараща на них глаза и печально блея. Маленькие карстовые озера мерцали голубизной, но водяные птицы давно улетели, и Джани чувствовала, что здесь очень не хватает их криков.