Внезапно из микрофона раздалось:
– Пассажиры обратного рейса из «Мяумяу» прибыли в пункт назначения.
На этот раз не было и речи о том, чтобы выпрыгивать из самолёта на ходу. Следовало дождаться, когда гигантская метла приземлится, получить свой багаж, потом – такси… вот и всё.
Дом Молли стоял на прежнем месте, он никуда не делся и никак не изменился.
«Лягу-ка я спать, – подумала Молли. – Завтра всё начнётся сначала, нужно быть в форме. И завтра я придумаю, как мне вернуть себе голос!»
Рано утром, едва Молли успела встать и позавтракать, как первый клиент позвонил в дверь.
– Уже! – проворчал кот Маркус между двумя зевками. Ему хотелось поспать ещё, но он поднялся, открыл дверь и впустил посетителя в гостиную, превращённую Молли в комнату ожидания.
Это была сороконожка, которая вошла пританцовывая и выглядела самой счастливой из всех сороконожек.
– Вы меня помните? Я танцую чечётку, – сообщила она Молли. – С тех пор как я обратилась к вам, у меня больше нет ни единой мозоли. Летаю, как бабочка! Легкая, как лань! И вот результат: меня пригласили в большое мировое турне. Я уезжаю завтра, но прежде мне хотелось вас поблагодарить!
Сороконожка наклонилась к Молли и поцеловала её в щёку, после чего вышла, продолжая пританцовывать.
«Забавно, – подумала Молли, – но я чувствую лёгкое покалывание в горле. Наверное, это от волнения…»
– Следующий! – уже объявил Маркус в гостиной.
Следующей клиенткой была очаровательная элегантная дама, та самая Слониха, которая обращалась к Молли по поводу своих ушей.
«Ай!» – вздохнула про себя Молли, рассматривая её немного заячьи уши, которые она не смогла откорректировать, завершая предыдущий сеанс.
– Мадемуазель Молли, вы гений! – воскликнула мадам Слониха. – Я прожила целую неделю с этими ушами, не моими ушами, и теперь я точно знаю, просто уверена, что хочу только мои собственные уши и никаких других. Пожалуйста, верните мне мои большие серые морщинистые уши, мои огромные уши, которые, как мне казалось, я ненавижу, а на самом деле обожаю!
«Что делать? – задумалась Молли. – Как обойтись без голоса, который так и не вернулся?»
Молли сильно сосредоточилась и произнесла про себя: «Гигантиссимус ухус, вернутум место, темпус престус!» Одновременно она шевелила кончиком носа, который трудно было назвать милым и маленьким, каким он был у её дорогой тёти-колдуньи.
Немедленно раздался звук колокольчика, и – оп! – в благоухающем розовом облаке на положенном им месте на голове у мадам Слонихи возникли её родные большие серые морщинистые уши.
– Спасибо! – воскликнула мадам Слониха. – Спасибо!
Наклонившись через стол, за которым сидела Молли, она от души поцеловала её в щёку кончиком хобота и весело засеменила к выходу.
«Уф, – выдохнула Молли, – я уже думала, что никогда с этим не справлюсь. Но надо срочно вернуть голос, срочно! А в горле что-то опять першит».
Последним пациентом, ожидающим в приёмной, был высокий господин, который держался очень прямо, хотя его голова почти упиралась в потолок, а проходя в дверь, он вынужден был пригнуться. Увидев его, Молли вспомнила: это тот самый господин, который был маленьким, потому что не решался быть большим, и съёживался, сжимался и скрючивался, чтобы оставаться незаметным. В этот раз он пришёл не один: его сопровождала дама, маленькая и аккуратная, и они держались за руки.
– Вы помните, – сказал господин, усевшись напротив Молли, – я боялся, всего боялся, боялся своей тени. Я побывал у вас, и всё изменилось.
«Наконец-то, – подумала Молли, – наконец-то я поняла, кого мне напоминал тот маленький человечек на острове! Его и напоминал! Он вернулся, нашёл меня и сейчас снова превратит меня в…»
Но господин продолжал говорить, и Молли не успела додумать ту мысль, которая крутилось у неё в голове:
– Мадемуазель Молли, вы спасли мне жизнь. Благодаря вам я нашёл свою любовь, и мы с Амелией собираемся пожениться. Вот она, перед вами.
«Сейчас он превратит меня в мохнатого паука, в коврик у себя под ногами, в засоренную трубу, в мочалку для посуды, в старую автомобильную покрышку…» – бормотала про себя Молли.
А тем временем очень-очень высокий господин продолжал: