Как раз к этому времени наступил закат. Подошел час заниматься астрономическими измерениями. Гребцам на веслах не пришлось дремать, перегоняя махокрыл с места на место. Зато последние цифры их координат точно совпадали со значениями координат секретной лаборатории, отмеченными на карте.
Оставалось только зафиксировать положение махокрыла на воде. Для этого Пуфик сбросил якорь, а Буль хорошо его закрепил. Дополнительно он установил буек ярко–оранжевого цвета, на случай, если вдруг придется куда–нибудь отлетать на махокрыле.
Они достигли конечной точки своего пути.
Глава 6
Счастливое падение
Не теряя времени, сразу после установки махокрыла на якорь, Буль исследовал подводное пространство под ним. Эта работа заняла целый день. Только к вечеру Буль поднялся на поверхность.
— Ну, как там? — засыпали его вопросами.
— Ничего не нашел, — почему–то виновато развел руками Буль.
— Ничего, ничего? — огорченно переспросила Аза.
— Ничего в смысле что много чего.
— Так ничего или много чего?
— И ничего, и много чего. Ничего, что нам надо и много чего другого.
— И чего там много чего, что нам ни к чему?
— Да перестаньте вы чегокать, — не выдержал Дормидонт. — Рассказывай понятнее.
— Так нечего, ой!, извини, не о чем рассказывать. Никаких искусственных строений. В основном камни, подводные островки и всевозможные холмики.
— Может под ними и есть наша лаборатория? Только ее занесло песком за это время.
— Ну, тогда нам поисков здесь не на один год. А если добавить сюда ещё неточности в определении координат, то…
— … то надо опускать блин на воду и устраивать здесь постоянную базу, — подвел итог Дормидонт. — Я эту возможность предвидел еще перед полетом.
— Как же ты ее предвидел, если мы считали, что лаборатория располагается на острове?
— А вот так! Предвидел и все тут. Нечего зря время терять. Давайте опускать блин.
Это было сделать нетрудно. Воздух в шаре достаточно остыл. Оставалось отсоединить подающую нагретый воздух трубку от горелки. Затем через нее же спустили немного воздуха из оболочки. Блин начал опускаться и, чтобы их не накрыло, пришлось усиленно поработать педалями винта. При этом корзина, словно моторная лодка, сдвинулась немного в сторону. Вот блин коснулся воды, осел и стал расплываться в ширину. Когда его размеры достигли желаемой формы, трубку заткнули. А Буль дополнительно закрепил сам блин якорем за дно.
База для длительных поисков была готова. Оставалось разметить подготовленными буйками район исследований и приступить к работе.
Вот тут–то выяснилось, что они не все учли. Роботы они были сухопутные, а работы предстояли подводные! Конечно, нырнуть один–два раза они могли. Даже больше. Но постоянно находиться в воде, особенно соленой, им было нельзя.
К счастью, выяснилось, что хоть у Пуфика защитная конструкция позволяет работать под водой. Без этого Булю пришлось бы все время находиться там одному. Это было очень опасно, всякое могло случиться.
Первые дни посвятили общему осмотру подводного района. Всю зону поисков разбили на небольшие квадраты и Буль с Пуфиком медленно прочесывали океанское дно, исследуя длинными металлическими штырями каждую подозрительную возвышенность, провал грунта или заросли подводных растений. И так день за днем.
Неделя не дала никаких результатов. Труднее всего приходилось тем, кто был наверху. Буль с Пуфиком занимались делом, настоящим делом. А четверка наверху ничем не могла им помочь. Особенно плохо себя чувствовал Альф, но и ему ничего не приходило в голову.
Он даже попробовал нырять с их резинового плотика, привязавшись к нему веревкой. Но даже не смог донырнуть до дна, хотя и хорошо плавал.
— Эх, не хватает воздуха, — огорченно пожаловался он друзьям. — Очень много сил уходит на то, чтобы донырнуть до дна.
Об этом никто из роботов не подумал. А человек, да еще набравший в грудь побольше воздуха, сам не тонет. Поэтому Альфу и приходилось затрачивать так много усилий.
— Ловцы жемчуга всегда привязывали себе на пояс какой–нибудь тяжелый груз, — вспомнил Дормидонт.
Груз тут же был найден и дело немного сдвинулось вперед. После этого Альф стал успевать около полу минуты пробыть на дне. И каждый раз, подымаясь на поверхность, говорил Дормидонту одно и то же:
— Думай, Дормидонт, думай.
И Дормидонт думал. Да так усиленно, что чуть не перегрелся. Но все–таки придумал! От радости он не удержался от похвальбы самого себя: