— Похоже, похоже, согласился Дормидонт. — Только не «рад», а «рады». Ведь нам уже известен код буквы «Ы» из слова «сынок».
— Надо позвать Альфа, — не выдержала Аза и дернула за аварийную веревку вызова, не дожидаясь согласия остальных.
— Зачем, мы сейчас сами все докончим.
— Да как вы не понимаете, какую радость принес ему Дормидонт своей буквой «ы». Значит, их там в лаборатории двое, папа и мама, раз слово «рад» стоит во множественном числе.
Дальше спорить не имело смысла, так как Альф уже был около плота. Когда же его лицо, озарилось улыбкой счастья после услышанного известия, то спор сам–собой сразу был забыт.
Альф с большим нетерпением подключился к разгадке головоломки.
— Рады–то рады, — не упускал инициативы Дормидонт. — Но почему впереди стоит сочетание «ЖАСНО»? Насколько я помню, такое окончание есть только у слов, связанных с чем–то ужасным. А если ужасно, то не может быть радости. И наоборот. Здесь что–то не так.
— Не переживай, Дормидонт, — успокоил его с улыбкой Альф. — Здесь все очень просто. Я на сто процентов уверен, что это сочетание обозначает «ужасно рады». Дело в том, что я его ужасно любил употреблять. Папа с мамой меня всегда поправляли, говоря, как и ты, что такое сочетание невозможно. Теперь же применили его сами. Наверно, от волнения. А, значит, такое сочетание возможно, хотя бы в некоторых случаях, и я был прав. Ха–ха–ха, — и Альф рассмеялся.
Это была награда всем за долгие поиски. Пожалуй, один Жвачкин из всех помнил Альфа смеющимся. Для остальных образ Альфа больше был связан с печалью.
— Ужасно рад, ужасно любил,… Вот как. Но если ты уверен в этом, то мы уже близко у цели. Осталось всего несколько коротких слов: «АЛЬФ-СЫНОК-М--УЖАСНО–РАДЫ----ТО–Т–-ЖИВОЙ».
— Дормидонт, у тебя опять ошибочка, — ужасно радостна сообщила тому Аза. — В слове «рады» ты подставил букву «ы». Но ведь такой же код стоит и после букв «т» и «м».
На этот раз Дормидонт даже не хмурился и с удовольствием принял помощь Азы. Раз все хорошо, то и он был доволен. К тому же и он кое–что откопал, а натолкнула его на это подсказка Азы.
— Аза права, — отдал он ей должное. — Мы мало внимания обращаем на коды букв, а все больше занимаемся угадыванием слов. А ведь здесь все теперь стало так очевидно: «АЛЬФ-СЫНОК-МЫ-УЖАСНО–РАДЫ----ТО–ТЫ-ЖИВОЙ»
Между всеми этими словами есть один и тот же код «——•——». Вероятно, это пробел, то есть разделитель между словами. Его спокойно можно выбросить из предложения. «АЛЬФ СЫНОК МЫ УЖАСНО РАДЫ ---ТО ТЫ ЖИВОЙ». Вот что получается. Неизвестное слово, скорее всего «ЧТО», хотя перед «Ч» еще почему–то стоит буква «Р». Может все же Буль чего напутал, А может мы чего не знаем. Но смысл нам понятен. Можем начинать переговорный процесс.
И они его начали. Сначала он шел медленно, а потом быстрее. Скоро они знали почти все буквы. Мы говорим почти, так как что–то в ответах они не улавливали до конца и при любом переводе постоянно были маленькие ошибки. Но эти ошибки не влияли на смысл, раз внизу их тоже понимали.
Процесс общения занимал очень много времени. Поэтому пытались объясняться краткими фразами. Сложными еще потому было трудно общаться, что их попросту нельзя было запомнить. Даже Пуфику. На воздухе связь прерывалась, а под водой записать было нечем и не на чем. А попробуй короткими простыми предложениями объяснить, почему у купола не было ни дверей, ни иллюминаторов.
Но и с этим удалось справиться. Пусть и без полной ясности. Оказывается, купол почему–то был закрыт защитным экраном, который сами обитатели не могли поднять. Вход и иллюминаторы находились под ним.
После повторного осмотра стало ясно, что обнаруженная ими чуть ниже середины купола накладка двух металлических поверхностей и является огромным защитным экраном. Этот экран висел на двух осях с обоих концов купола. Подымался и опускался он подобно забралу на шлеме рыцаря.
Вот его–то надо было поднять. По самым грубым прикидкам вес обросшего щита был несколько тонн. Даже силачу Марсу, будь он здесь, такое было бы не под силу. Значит, приходилось возвращаться к старому. Отбивать наросты со всей поверхности.
Делать было нечего. Отбивать, так отбивать. И вот сантиметр за сантиметром началось освобождение. Двигались по сантиметру, а уходили дни. Через неделю такой работы, когда не было очищено еще и десятой доли поверхности, пришлось призадуматься. Затем поспорить. Затем поругаться. Опять поспорить. Помириться. И, главное, придумать идею.
Она принадлежала Дормидонту. Но после столь длительных обсуждений утверждать это было трудно.