Издалека до него донесся удивленный ответ Ма.
— А мне ничего не видно.
— И мне не видно, — подтвердил Жвачкин.
— Уже и мне, — еле сдерживая слезы, Альф понял почему остальным его сияние недоступно.
А с дороги тем временем доносилось «Ау! Где вы?». Это Па ездил туда и обратно вдоль поправленного луча и никак не мог понять, куда они подевались.
— Да здесь мы, в яме, — успокоила его Ма.
— А что вы там делаете?
— Как что? Любуемся тобой со стороны. Очень хорош! Особенно по голосу. Жаль что лица не видно.
Па подошел поближе, чтобы можно было его получше разглядеть, а заодно помог пострадавшим выбраться на дорогу.
Так, с небольшими приключениями, прошла ночь. А с рассветом перед ними открылось плато, на котором и располагалось Убежище.
Оно представляло из себя величественное зрелище. Огромный усеченный конус. Метров двести в диаметре внизу и метров, сто пятьдесят — вверху. Высота — с тридцатиэтажный дом. Ни одного окна. И вся поверхность в темных точках. Это были пауки различных приборов, рассеянные по окружности стены.
Окон и не должно было быть. По сути вся махина представляла собой один бетонно–металло-керамический колпак. Это была как–бы крышка над входом в подземные этажи. Все сооружение лучше всего было сравнить с айсбергом, одна десятая часть которого только видна над водой. По виду надводной части никак нельзя судить о подводной. Если наверху это блестящая гладкая ледяная поверхность, оплавленная солнцем, то внизу гигантские глыбы замерзшей сотни лет назад воды грозно и беспорядочно нависали одна над одной.
Массивный колпак не являлся монолитом, хотя по прочности во много раз превосходил его. Он весь был пронизан системами связи с внешними приборами. Именно из–за необходимости знать и анализировать внешнюю обстановку и возвели такого–гиганта над входом.
Глубоко внизу располагались десятки ярусов жилых помещений, складов, мини–заводов и служб обеспечения. В Убежище автономно от внешнего мира можно было прожить всю жизнь. Воздвигнутое несколько веков назад, оно выдержало столетия войн. А вот против невидимого таинственного излучения оказалось совершенно бессильным.
Прежде чем въехать на плато, Па свернул на небольшую боковую дорогу, ведущую прямо в лес. Там находился вспомогательный пункт управления Убежищем.
Па не питал иллюзий насчет работы пункта. Его влекла к себе лишь маленькая лампочка. И она не подвела его. Среди полной темноты бледно–розовый огонек жизни сверкал как яркий рубин в куче муссора.
Почему он горит, могла напридумывать только Аза. На всякий случай Па проверил остальную аппаратуру. Как и следовало ожидать, ничего не работало. После него те же операции, но прикладывая гораздо больше усилий, попытался повторить Жвачкин. Результат был тот же. Ничего не светилось, не крутилось, не говорило и не открывалось.
— Сила есть — ума не надо, — тихонько напомнил ему на ухо Альф.
— Была бы сила, а ум всегда нарастить можно, — не поняв юмора, серьезно отреагировал Жвачкин. Он был прав. Что такое ум для робота? Пара дополнительных блоков памяти. Только и всего.
Выйдя наружу, все обратили внимание на Ма, которая с каким–то удивлением рассматривала окружающий их лес, как будто в первый раз его видела.
Надеясь увидеть что–то интересное, также стали вертеть головами Альф и Жвачкин. Альфу это занятие скоро надоело. Жвачкин же никогда так быстро не сдавался..
И с усердием, достойным лучшего, он продолжал описывать круги головой.
Па такая картина только рассмешила.
— Дома никогда зарядку не делали. А после бессонной ночи вдруг стали. Может мне крикнуть вам Физкульт–Ура!?
— Ура! Ура! Ура! — в тон ему ответила Ма. — А ты сам оглянись вокруг. Я очень удивлюсь, если ты сам при этом не удивишься.
— Можешь сразу удивляться без моего верчения головой, — невозмутимо ответил Па. — Ничего удивительного я не вижу.
— Не видишь? А березы? А сосны? И… и… и, наконец, грибы. Те что вы с Альфом собрали. Теперь понял?
— Даже если ты к березам и соснам добавишь дубы и ели, я все равно ничего не понимаю.
— Не понимаешь? Березы какие?
— Зеленые, какие еще.
— А сосны?
— И сосны зеленые.
— А грибы, что, тоже зеленые?
— Ну, грибы разные.
— Вот видишь, разные, — торжествующе произнесла Ма. — Ну а месяц сейчас какой?
— Декабрь, конечно.
— Совсем и не конечно. Грибы, зеленые березы — это все в декабре–то?
— Постой, постой! Как это мне самому не пришло в голову? Я был тут два года назад. Стояла поздняя осень. Все было голо..