– Арман! – вскрикнул тогда он, но экипаж ехал так быстро, что человек, которого Вильямс назвал Арманом, наверное, не успел даже заметить его и услышать его глухой крик.
Капитан был глубоко поражен этой встречей и с минуту неподвижно смотрел на удалявшийся экипаж, но потом вздрогнул и медленно, с глубокой ненавистью крикнул:
– А! Вот мы когда встретились-то, любезный братец, ты – бессмысленное воплощение добродетели, и я – олицетворенный дух зла и порока! Ты, конечно, мчишься утешить какое-нибудь горе украденным тобою золотом?! Хорошо же, я воротился и хочу золота и отмщения.
На следующий день Вильямс не заставил себя ждать и исправно пришел на свидание с Коляром, под мостовую арку.
Коляр уже был там и при первом свистке немедленно появился перед своим капитаном.
– Капитан, – проговорил он внушительно, – я, кажется, нашел превосходный след!
Вильямс молча взглянул на него.
– Дело идет о двенадцати миллионах, – добавил уже тихо Коляр и увлек своего начальника под мостовую арку.
II
Дня через два после свидания капитана Вильямса с Коляром, служившим еще в Лондоне под его начальством, в улицу св. Екатерины въехала барская карета и остановилась у одного старинного великолепного дома.
Из этой кареты вышел мужчина и вошел в этот дом, где его встретил старик с седыми волосами и бакенбар дами.
Он торопливо подошел к приехавшему и сказал ему с живостью:
– Я сильно беспокоился за вас, вы никогда так не запаздывали.
– Бедный мой Бастиан, – ответил ему Арман де Кергац (так как это был именно он), – для того, кто хочет делать добро, время – ходячая монета, которую надобно тратить решительно и без всякого сожаления.
И, сказав эти слова, молодой человек вошел в отель. Войдя в свой кабинет, Арман сел в кресло к письменному столу.
– Вы, конечно, ляжете теперь почивать? – спросил его Бастиан.
– Нет, друг мой, мне необходимо написать еще несколько писем, – ответил ему тихо Арман.
– Вы убьете себя этой работой, – заметил ему отеческим голосом старик.
– Бог милостив! Я служу ему, и он подкрепит меня и сохранит мою бодрость и силу.
В это время в дверь комнаты слегка стукнули.
– Войдите, – сказал Арман, удивляясь подобному несвоевременному визиту.
Дверь отворилась, и на пороге появился уличный комиссионер в сопровождении слуги.
– Граф де Кергац? – проговорил вошедший.
– Я, – ответил ему Арман.
Комиссионер поклонился и подал письмо.
Почерк был незнакомый…
Граф взглянул на подпись и прочел: «Кермор». С этим именем у Армана де Кергаца не было сопряжено никаких воспоминаний.
– Посмотрим, что это, – прошептал он и тихо прочел:
«Граф! Ваше сердце великодушно и полно благородства. Всем известно, что вы посвятили все свое состояние на добрые дела. Теперь к вам обращается человек, терзаемый угрызениями совести и чувствующий приближение смертного часа. Врачи определили мне шестичасовой срок жизни: поспешите ко мне, я хочу возложить на вас святое, благородное дело. Вы один только можете выполнить его».
Арман пристально посмотрел на комиссионера.
– Как зовут вас? – спросил он, несколько подумав.
– Коляр. Я живу в отеле г. Кермора, и швейцар поручил мне отнести к вам это письмо.
И при этих словах Коляр состроил преглупую физиономию.
– Где же живет эта особа?
– Улица Сент-Луи.
– Лошадей, – лаконически приказал Арман.
И спустя двадцать минут после этого, карета графа де Кергаца въезжала уже в ворота мрачного, старинного дома. Окна первого и второго этажей этого дома были герметически закрыты так, что сквозь них не пробивалось почти ни малейшего света.
Старый слуга, отворивший ворота, высадил Армана из кареты и почтительно сказал:
– Не угодно ли будет графу следовать за мной?
– Иду, – ответил ему Арман.
Поднявшись по лестнице и пройдя целый ряд мрачных зал и комнат, слуга, наконец, приподнял портьеру, из-за которой блеснул свет.
Арман находился в спальне.
Посредине ее стояла кровать старинной работы, с позолоченными столбиками и шелковым полинялым балдахином. На ней лежал сухой, худенький старичок с пожелтелым лицом и совершенно лысою головой.
Он приветствовал Армана рукою и указал ему на стул, стоявший у изголовья его кровати.
Слуга осторожно вышел и запер за собою дверь.
Арман с удивлением смотрел на этого старика, ему не верилось, чтобы он был так близок к смерти.