— Что происходит? Почему доктор Бауэрстайн ведет себя так необычно?
Я посмотрел ей в глаза.
— Знаете, что я думаю?
— Что?
— Слушайте. — Я понизил голос до шепота и, убедившись, что рядом никого нет, продолжал:
— Я уверен, что ее отравили. Не сомневаюсь, что доктор Бауэрстайн подозревает именно это.
— Что?! — Глаза Мэри округлились от ужаса. Она попятилась к стене и вдруг издала страшный вопль:
— Нет! Нет! Нет!!! Этого не может быть!
От неожиданности я вздрогнул. Мэри бросилась вверх по лестнице, я побежал следом, боясь, что она лишится чувств. Когда я догнал ее, миссис Кавендиш стояла прислонившись к перилам. Лицо ее покрывала смертельная бледность. Отстранившись от меня, она произнесла: «Нет, нет, прошу вас, оставьте меня. Мне надо немного побыть одной и успокоиться. Идите вниз».
Нехотя я подчинился. Спустившись, увидел в столовой Джона и Лоуренса. Некоторое время мы молчали, затем я сказал то, что было, наверное, у всех на уме:
— Где мистер Инглторп?
Джон пожал плечами: «В доме его нет».
Наши глаза встретились. Где был Альфред Инглторп? Его отсутствие было очень странным. Я вспомнил последние слова миссис Инглторп. Что они означали? Что бы она сказала, если бы умерла несколькими минутами позже?
Наконец сверху послышались шаги. Оба доктора спустились вниз. Доктор Уилкинс был очень взволнован, хотя и пытался скрыть это. Он обратился к Джону с необычайно торжественным и важным видом: «Мистер Кавендиш, мне требуется ваше разрешение на вскрытие».
— Неужели это необходимо? — с дрожью в голосе спросил Джон, и его лицо передернулось.
— Абсолютно необходимо, — сказал Бауэрстайн.
— Вы хотите сказать…
— Что ни я, ни доктор Уилкинс не можем дать заключения о смерти без вскрытия.
Джон опустил голову.
— В таком случае у меня нет другого выбора, как дать согласие.
— Спасибо, — быстро сказал доктор Уилкинс. — Мы предлагаем провести вскрытие завтра или даже лучше сегодня вечером. — Он посмотрел в окно. Боюсь, что при сложившихся обстоятельствах официальное освидетельствование трупа неизбежно. Но не беспокойтесь: это всего лишь необходимая формальность.
Все замолчали, и доктор Бауэрстайн, вынув из кармана два ключа, протянул их Джону.
— Это ключи от комнат Инглторпов. Я их запер и думаю, что лучше пока туда никого не пускать.
Раскланявшись, оба доктора удалились.
Уже некоторое время я обдумывал одну идею и теперь решил, что пришло время поделиться ею с Джоном. Мне, однако, следовало делать это крайне осторожно, так как Джон до смерти боялся огласки и вообще принадлежал к тому типу беззаботных оптимистов, которые не любят готовиться к несчастью заранее. Его будет нелегко убедить в разумности моего предложения. С другой стороны, вопросы светского приличия куда меньше волновали Лоуренса, и я мог рассчитывать на его поддержку. Настал момент, когда надо было брать бразды правления в свои руки.
— Джон, — сказал я, мне хочется кое-что предложить тебе.
— Я весь внимание.
— Помнишь, я рассказывал о моем друге Пуаро? Это тот самый бывший знаменитый бельгийский сыщик, который сейчас живет в Стайлз Сент-Мэри.
— Конечно, помню.
— Так вот, я прошу твоего согласия, чтобы он занялся этим делом.
— Прямо сейчас, до результатов вскрытия?
— Да, нельзя терять ни минуты, если… Если, конечно, здесь что-то нечисто.
— Чепуха! — негодующе воскликнул Лоуренс. — Все это сплошная выдумка Бауэрстайна. Уилкинсу и в голову это не приходило, пока Бауэрстайн не поговорил с ним. Каждый ученый на чем-нибудь помешан. Этот занимается ядами, вот и видит повсюду отравителей.
Признаться, меня удивила эта тирада Лоуренса: он весьма редко проявлял эмоции. Что касается Джона, то он явно колебался. Наконец он сказал:
— Я не согласен с тобой, Лоуренс. Думаю, Хастингс прав, хотя я хотел бы немного подождать с расследованием. Надо во что бы то ни стало избежать огласки.
— Что ты, Джон, — запротестовал я. — Никакой огласки не будет. Пуаро — это сама деликатность.
— В таком случае поступай как знаешь.
Часы пробили шесть. Я решил не терять времени, хотя и позволил себе на пять минут задержаться в библиотеке, где отыскал в медицинском справочнике симптомы отравления стрихнином.
4. Пуаро начинает действовать
Дом, в котором жили бельгийцы, находился недалеко от входа в парк. Чтобы сэкономить время, я пошел наикратчайшим путем, не по основной дороге в деревню, которая слишком петляла, а по тропинке через парк. Я уже почти достиг выхода, как вдруг увидел, что навстречу мне кто-то идет. Это был мистер Инглторп. Где он был? Как он собирается объяснить свое отсутствие? Увидев меня, он сразу воскликнул: «Боже мой, какое несчастье! Моя бедная жена! Я только что узнал!»
— Где вы были?
— Я вчера задержался у Денби. Когда мы закончили все дела, было уже около часа. Оказалось, я забыл дома ключи, чтобы не будить вас среди ночи, решил остаться у него.
— Как же вы узнали о случившемся? — спросил я.
— Уилкинс заехал к Денби и все ему рассказал. Бедная моя Эмили… в ней было столько самопожертвования, столько благородства! Она совсем себя не щадила!
Волна отвращения буквально захлестнула меня. Как можно так изощренно лицемерить? Извинившись, я сказал, что спешу, и был очень доволен, что он не спросил, куда я направлялся.
Через несколько минут я постучался в дверь коттеджа, где жили бельгийцы. Никто не открывал. Я снова нетерпеливо постучал. На этот раз наверху осторожно приоткрылось окно и оттуда выглянул Пуаро.