Понятно, что человек, стремящийся к тому, чтобы идти наперекор всем добрым стремлениям и умеренности, как нам проповедуешь святая вера и указывает религия, скорее или сумасшедший, и не может уже быть полезным членом общества, или эксцентрическая особа и вообще грешник, который без всякого договора с демоном, попадется в его лапы[13], то есть увлекается злом из одного эгоизма, противного вере.
Мечтатели, которым слишком живое воображение чисто рисует мрачные картины из мира отвлеченности, могут быть слишком увлечены и вдаваться в припадки более или менее болезненные (ипохондрия). Здесь картины жизни получают всё более и более мрачный колорит, человеком овладевает неудовольствие и досада, его ничто не утешает и таким образом несчастный больной, пи в чем не находя успокоения, кончает с жизнью, но часто кончает с жизнью не просто по одному только собственному произволу. Нет! Расстроенное воображение рисует ему призраки и даже он вступает с ними в разговор. Из чего суеверные люди заключают, что этот больной человек – колдун и боятся его, тогда как этот человек требует лечения и надзора.
Про колдунов и чародеев есть тысячи разнородных басен в самом разнообразном виде. В средние века различали их, разделяя на благодетельных и злых волшебников, и на злых и милосердных волшебниц. Волшебники и волшебницы на западе Европы имели свои замки, экипажи (колесницы), которые запрягались лебедями, драконами, голубями, змеями, извергающими дым, пламя и искры и другими фантастическими тварями и каждый из них повелевал сонмом духов. В арабских легендах и сказках мы также встречаем благодетельных волшебников или пустынников, могущественных гениев, и также злых. Рыцарские романы «Рихардет», «Неистовый Роланд», Ричард Львиное Сердце, и проч., описывают средневековые заблуждения, придающие большую важность талисманам, амулетам и волшебникам. Там говорится, что добродетельные волшебницы обладали, как и благодетельные волшебники, красотою лица, умом и могуществом; они поощряли и награждали храбрость и добродетель, карали зло и вели ожесточенную борьбу с злыми волшебниками и гениями, продолжавшуюся иногда несколько веков, при чем добродетель всегда становится победительницей.
В этих фантастических бреднях, созданных предрассудками века, есть отчасти своя доля истины, оправдываемая тем, что между добром и злом в мире всегда ведется непримиримая вражда от начала мира и что рано или поздно, но добродетель и истина преодолевают преграды и награждаются.
Вот любопытное исследование г. Глаголева, напечатанное в «Воскресном Досуге» из «Гродненских ведомостей», которые мы перепечатываем от слова до слова; это касается русских колдунов.[14]
Он разделяет колдунов на следующие градации:
1) Колдуны случайные.
2) Колдуны по неволе.
3) Колдуны по убеждению и
4) Колдуны-злоумышленные.
1) Для того, чтобы прослыть случайным, простым колдуном требуется очень и очень немного, например: иметь какой-либо бросающийся в глаза телесный недостаток или излишество, даже отдельный клок волос, случайно выросший на голове или бороде; если притом мужик смешлив, то очень легко воспользоваться этим обстоятельством, стоит ему лишь повести жизнь против принятого обыкновения, то есть ложиться спать тогда, когда, другие бодрствуют и наоборот; не чесать головы и бороды, говорить вздор, вообще делать разные несообразные штуки, затем нашептывать какую ни есть бессмыслицу. Подобного рода колдуны-обманщики – безвредны.
Колдуны поневоле, – это люди, которые производятся по неволе другими.
Пример объяснить дело. В полуверсте от одной деревни находилась небольшая мельница, содержимая крестьянином Антоном Петровым. О нем ходила молва, что это такой дока, каких редко сыскать, впрочем, хотя он и колдун, но колдун добродетельный, зла никому не делает, а все добро. Это был старик лет 65, добрый, умный, сметливый, веселый и набожный до такой степени, что слово «чёрт» никогда нм не употреблялось и если уж необходимо было сказать это слово, то он заменял его словом «чёрный».
Петров сам рассказывал, как дураки произвели его в колдуны: Лет пять тому назад был в нашей деревне парень здоровый и бойкий; вот приезжает он раз на мельницу молоть рожь. Летом на мельнице вообще бывает работы мало, вот я и хаживал обедать и ужинать домой в деревню. Это было уже к вечеру, я и говорю: послушай, Ванюха, я пойду ужинать в деревню, а будь здесь пока. Хорошо, говорит. Я ему шутя и говорю: ты мол, не боишься остаться один на мельнице? – «А кого мне бояться то? но мне хоть сам черной приходи, я и тому ребра переломаю», отвечал он. Это мне и не понравилось; ну, думаю я, постой же, попробую тебя, каков ты такой. Хорошо, говорю., запри же дверь-тo на крючок. Потом я, вместо деревни, обошел кругом, да под колесами и пробрался под мельницу, лицо вымарал грязью, а на голову надел вершу, что из прутьев плетется и полез в творила, где колеса мажут; лезу помаленьку, Иван же, мой, услышав шорох, отступил шага на два и стал креститься, а я вдруг высунулся до половины да и рожу еще такую скорчил. Тут Иван не выдержал и со всех ног бросился в дверь, сшиб ее с крючка и без оглядки подрал прямо в деревню.
13
Читатель, может быть, читал современный роман «На ножах» Стебницкого, в котором ложные взгляды и убеждения некоторых героев слишком развратили их души.