Поверье о колдунах основано на фактах еще в старину, когда сжигали даже иностранных врачей и ученых, считая их за сообщников дьявола; впрочем тогда было такое время, что на Руси православной казнили за употребление табака и за многое; то же было и на западе Европы да и во всем свете. Может быть материалисты нашего века, отрицая то, что не доказано до аксиомы, и не подчинено строгой форме науки, будут смеяться; мы не знаем, но скажем, однако, что наука еще не дошла до границ, далее которых она не пойдет; это и не обещано профессорами, отцами науки; мы продолжаем: после кола, мертвый уже не является в своей обители, или в доме, где он жил.
Если же, как говорят, покойник был одинок, то есть жил в избе бобылем, то не смеет явиться к соседям и блуждает по кладбищу, пугая суеверных.
Впрочем народное сказание говорит, что тот, кто передает прежде смерти своей ремесло другому, тот умирает хорошо, и труп его поступает в землю, не говоря уже о душе, которой придется страдать за свои грехи на земле. Передача знаний происходит по большой части при смерти колдунов.
Народное поверье допускает следующее.
Колдун, предавая душу дьяволу, получает от последнего столько нечистых духов на службу, сколько тому нужно по условно, чтобы отступнику достичь до условного значения временного величия.
По смерти подвластные демоны должны осиротеть без работы, так как им при жизни колдуна давалась постоянная работа, на которую они буквально обречены Люцифером. Демоны тормошат тело покойника, и видя, что тело пусто, и без души, то временно даже будто бы вступают в тело и ходят, олицетворяя человека, со всеми признаками иногда весельчака, иногда слишком строгого, смотря по тому, какого характера был покойный; только в этом характере привидения никогда не выражается религиозный дух покойного и при этом, покойник остается неуловимым как дух и всегда наводящим страх на семейство, прежде его исчезновения.
Передача колдовства
Каждый из колдунов, зная, что ему трудно расстаться е жизнью, старается отдать свое право пользования колдовством другому лицу, если не зазнать, то обманом.
С этим зароком колдуны, по общему поверью умирают и предают тело земле, без тревоги живущим; но за то они оставляют на земле горшее зло, но в другом образе. Это опять поясним примером из слышанного: умирающий колдун один раз передал свое колдовство маленькому внучку, может быть лет восьми или девяти, и вот каким образом:
Старик-дед, замешанный в каких то плутнях и заслуживший себе имя колдуна, умирает, оставляя по себе потомство. Все от него удаляются, брезгуют; он сам видит это в предсмертной агонии и ухищряется, обращаясь к мальчику лет 8 или 10, разумеется бойкому, которого он знал в детстве, и который к нему был более привязан.
– Внучек! поди сюда! кличет старик почти в припадке своей агонии. «Што дедушко?» спрашивает внучек. – «На-ко, возьми внучек, возьми». Внучек взял от деда колдуна веник и вышел от него. Только во время получения веника он почувствовал что-то особенное, чего он и не предполагал. Например, он лег спать, ему грезятся небывалые доселе сны и он просыпается. За тем после просыпания ему представляются личности, требующие у него работы – разумеется, личности новые, которых он и не воображал. Бедняк промаялся до утра с своими дрянными снами, не дающими покоя и встал, как отуманенный. Сон свой он рассказал родителям, а может быть воспитателям и указал на веник. Это еще более встревожило семью.
Это был не сон, а явь, где страдал ребенок, которого мучили духи, переданные не в венике, но с веником ребенку, принявшему этот веник без молитвы. В семье подумали и решили поехать к колдуну и разсказать ему обо всем случившемся.
Колдун только усмехнулся и сказал, приняв сперва благодарность:
– Пусть когда шишиги будут просить работы, он им прикажет разобрать по зернышку куль овса, куль пшеницы и куль гречихи, а зерна эти нужно перемешать перед вечером и рассыпать по амбару.