Я внезапно взял тут лежащую спичку и зажег свечу, и в светлой комнате не стало уже видения. Это событие произошло ночью между 12 и 13 февраля 1858 года, в третьем часу утра.
«Пробыв в Архангельске с неделю, я получил письмо от зятя, которым он извещал, что в эту самую ночь матушка моя в Петербурге скончалась!.. И я твердо верую, (говорит Энгельгарт), что всемилосердный Отец небесный дозволил чадолюбивой матери видимо, лично благословить сына, который так настоятельно умолял её о том пред её кончиною».
Если существует благословение за гробом, то понятно, как оно должно быть велико и многозначительно потому, что родители в этом акте желания благополучия призывают благословения Творца; по этому можно судить насколько может быть велика, грешна и грозна сила родительского проклятия.
В народе существует поверье, что проклятые дети пропадают, а особенно те из них, которые еще не приняли святого крещения; но иногда и принявшие, но ходящие без креста. Эти дети, по сказаниям, уносятся каким-то стариком; кто этот старик, неизвестно. Говорят будто он их поит и кормит, отпускает гулять, словом заботится, как нежный опекун; но где он помещает таких детей – неизвестно. Кормит он их только такими яствами, которые положены без молитвы или обруганы, точно также и белье, которое он им носит и прочее.
Какая же цель, спросишь, читатель, иметь такую опеку над проклятыми детьми?
А вот какую, по легендам, существующим издавна в народе.
Нечистый дух подвластных себе детей сохраняет до поры до времени, а потом посылает по своему усмотрению на дурные дела: вредить другим.
Вот как мне[18] рассказывала однажды прошлым годом старушка, бывшая крестьянка князя X., в одной из подмосковных его усадьб, по фамилии Аграфена Купцова.
– Я была маленькою, лет пяти или шести, когда к моей тетке в нашем же селе поздно вечером, когда дяди не было дома, постучался какой то прохожий; тетка уже завернула ноги на полати и хотела ложиться спать; а услышав в волоковое окно стук, и считая, что это стучится ее муж, поспешила к окну и отворила.
– Дай воды испить, кормилица.
– Поди дале, там подадут, – сказала тетка в ответ и хотела затворить окно.
– Ну, так попомни это, голубушка, – пригрозил прохожий и пошел далее.
Тетке было не жаль дать испить, да она боялась, потому, что по дороге иногда шалили, а она оставалась одна с детьми; даже работники в поле заночевали.
Захлопнув окно, тетка отправилась на полати и заснула, мало думая о сказанной незнакомцем угрозе.
На утро другого дня возвратился муж тетки.
Та отворила ворота, и он въехал в них, не слезая. Но вот что было в доме при этом, что с ним вместе на двор въехала змея. Пестрое, красивое пресмыкающееся обвилось около ступицы и тут же пропало, как только телега переехала отваленную подворотню.
Тетка ахнула, дядя испугался, и, схватив кнут, бросился из угла в угол, чтобы ее захлестнуть; тетка тоже смотрела во все стороны, но змея словно сквозь землю провалилась
Так змею и не нашли.
С этих пор в доме стали замечать что то странное, как будто что-то невидимое живет между ними и делает во всем помеху. То горшки из печки найдут под печкою, то какая-нибудь посуда вывалится из рук, то какая-нибудь вещь очутится не в том месте, где ей следует быть, так, например, найдут лапоть в горшке со щами. Словом, много бывало таких проказ; между тем подозревать в таких шутках было некого. Стали с соседями об этом деле думать, да гадать с моими батюшкой и матушкой советоваться, говорит Купцова. Подумали и решили позвать колдуна из одной деревни, верст за пятнадцать. «Пусть он дело решит и из сомненья выведет, чтобы и нечисть выгнал и сказал бы кто в этом деле виноват, а то на всех думаю.» Привезли колдуна. А пред этим накрыли на стол, поставили самовар, собрали чай и выставили графин настойки; дом у тетки был зажиточный. Вот входит старик высокий, здоровый, в синем халате, в поярковой шляпе; огляделся и сел в передний угол. Дядя и тетка поздоровались, начали угощать чаем и настойкой и просят помочь горю, о котором ему рассказали.
– Ничево, ничево! Это дело плевое, нам и не такие дела приходилось обламывать, говорит колдун, а сам рюмку за рюмкой отправляет в утробу.
Посидел с полчаса, а может быть более, ничево. Только вдруг все смотрят, на потолке висят пара лаптей и мотаются.
– А, пошучивает. Погоди, погоди! – говорил колдун, – вот я тебя!., – и пропустил еще рюмку. Потом взглянул на шляпу, а она вся изрезана так, что на голову надеть нельзя. Колдун вспылил и начал заговаривать, что-то нашептывая.