На одной из горных речек сорвало мост. На берегу собрались чабаны. После недавних дождей вода ревела около их ног, ворочая по дну камни с глухим стуком. Перегонять через такую бурную речку овец было равносильно их убийству. Нужен мост!
Из ближайшего аула прискакали на помощь всадники — всё взрослое население. Каждый привёз по волосяному аркану. Их собрали со всего аула.
Овец отогнали в сторону и остановили на большой ровной площадке, подальше от обрывов, чтобы овцы не свалились туда, если у них возникнет паника.
Там, где две высокие ёлки росли на обоих берегах одна против другой, застучали топоры. Часть корней у елей перерубили. Арканами вершины елей потянули друг другу навстречу. Ели вздрогнули, качнули вершинами и медленно повалились поперёк реки. Они густо переплелись ветвями, словно обнялись. Ели крепко связали вместе, отрубили на них сучки, которые торчали вверх, и поверх густо набросали ветвей и земли.
Так быстро возник шаткий висячий мостик через бурную горную речку.
К мосту подогнали овец.
— Тарт, серке! — закричали чабаны, и овцы покорно пошли за козлами и погремушкой из консервных банок.
Сотня за сотней овцы благополучно переходили над бешено ревущей речкой. Без малейших задержек отара шла по настилу поверх елей, соря вниз хвоей. Люди стояли на берегах, держали собак и напряжённо следили за переправой. Старший чабан то и дело вытирал обильный пот.
Вдруг одна из овец споткнулась и упала на колени. Задние надвинулись на неё. Овца вскочила, но ничтожная задержка образовала мгновенную пробку, и одна крайняя овца сорвалась и полетела вниз, И тотчас, как загипнотизированная, вторая овца сама прыгнула за первой в объятие смерти. Третья, четвёртая — целый овечий водопад полился в реку. Люди с криком бросались вперёд, руками оттаскивая овец, но другие, как безумные, прыгали через них прямо в ревущий поток.
Много овец погибло на этой переправе, и едва не утонул один из чабанов — его столкнули с моста овцы.
К злополучному мостику на следующее утро подошла новая отара. Чабаны узнали о несчастье и остановили овец. Старший чабан послал верховых вниз и вверх по течению реки искать тихое место. И оно было найдено недалеко от моста: там речка бежала совершенно спокойно над глубокой ямой. Выше и ниже она бурлила и пенилась на камнях, словно кипяток. Сюда подогнали овец.
Старик чабан разделся, схватил за рога козла и подтащил его к берегу. Вместе с ним чабан кинулся в снеговую холодную воду и поплыл на тот берег. И тотчас овцы под крики чабанов живым каскадом сами бросились за козлом в речку, точно с того места, где чабан стащил в воду их рогатого вожака. Спокойный плёс речки покрылся сотнями голов овец. А в воду сыпались всё новые и новые!
Чабан легко переплыл узенькую горную речку. Тело старика покраснело от ледяной осенней воды. Спички у него были на голове под тюбетейкой, и он бросился разводить костёр.
Волчок не пошёл дальше за отарой. На много километров вниз по речке вода раскидала по берегам трупы овец — пищей он был обеспечен.
Недолго Волчок прожил сытой жизнью на берегах горной речки, питаясь трупами овец. Нашлось немало желающих пировать на даровом угощении. С воронами и сороками Волчок не ссорился — они клевали трупы днём, а он пожирал их ночью. Лисицы трусливо убегали при одном его появлении. Но однажды ночью семь молодых волков и крупная волчица встретили его около трупа овцы сверкающими оскалами зубов и грозным рычанием. Раньше Волчок бросился бы и разогнал в разные стороны непрошеных гостей. Но времена эти давно прошли для старого волка. Он сам поджал хвост и жалобно заскулил. Поджатый хвост — это понятный для всякого показатель слабости: волчица смело бросилась на старика и прогнала его.
Для Волчка наступило трудное время. Кое-где по берегам речки желтели грозди облепихи. Ветерок размахивал на рябинах красными кистями ягод, как праздничными флажками. Но это угощение находилось высоко и было доступно сорокам, фазанам и дроздам, а не волку. Только изредка ему удавалось найти облепиху над самым снегом.
Волчок голодал по нескольку суток. По ночам в поисках пищи он пробегал десятки километров. Днём дремал где-нибудь в ущелье на бесснежном южном склоне. Так Волчок оказался опять в знакомом Кокпекском ущелье. И сразу удача — на рассвете волк заметил зайца. Он, как пьяный, прыгал по склону, спотыкаясь, пошатываясь и широко расставляя лапы, чтобы не упасть. В несколько прыжков Волчок догнал зайца, съел и весь день проспал.