В чём причина?
На поверхности воды ондатры устраивают из нагрызенного тростника домики с подводным входом. Дикие гуси и утки — голубые чернети — стали пользоваться этими домиками для устройства на них своих гнёзд. Так и живут теперь весной на крышах домиков ондатр гуси или утки, а внутри сами хозяева — зверьки.
Выведутся у голубой чернети утята, и она навсегда уплывает с ними с крыши гостеприимного домика. Никто никому не мешает из этих соквартирантов.
Но с гусями так просто дело не кончается. Гусятам непременно надо подолгу сушиться и греться, а берег далеко. И вот они всем выводком лезут на домик ондатры. Он, как островок, возвышается над водой. Пока гусята малы, они не беспокоят зверька. Но гусята растут не по дням, а по часам, как на опаре, среди обильных кормов степных озёр. Выводок в целом становится всё ощутимее по весу и в конце концов в лепёшку растаптывает домик ондатры. Кончается дело тем, что ондатра бросает свой тростниковый «дворец». Не может же она жить там, где потолок с каждым днём опускается всё ниже и наконец соединяется с полом! Но ондатре ничего не стоит сделать новый домик из тростника — его вокруг сколько угодно, он шумит своими метёлками на степных озёрах с утра до вечера. И ондатры делают новые домики взамен растоптанных, а количество гусиных и утиных выводков на степных озёрах Казахстана становится всё больше.
КРАЕШКОМ ГЛАЗА!
Тундра. Низкое солнце, озерки, болотца и всюду мягкий мох. Кое-где каменистые увальчи-ки. Камни на них расшиты узорами золотистых и белёсых лишайников — цетрарий. По камням перепархивает и щебечет снежный подорожник. Где-то здесь его гнездо: в бинокль видно, что у птички полный клюв комаров. Он несёт их своим птенцам. Недостатка в комарах здесь нет.
А как приятно встретить цветок в тундре! Она не избалована цветами, как жаркий юг. Полярному маку радуешься, как розе. Он здесь многолетник — ведь не каждое лето поверх вечной мерзлоты удаётся созреть семенам. Здесь девять месяцев в году морозы. А вон виднеется цветочек розоцветной новосиверсии. Ей более ста лет, хотя стебелёк у старушки толщиной всего в карандаш. В тундре большинство растений многолетники. Арктический хрен умудряется совсем не бояться холодов: его цветы мужественно переносят под снегом убийственные зимние морозы, а весной продолжают цвести дальше!
В бескрайних просторах тундры всё не так, как у нас в средней полосе.
За горкой раздаются глухие шлепки, словно кто-то там аплодирует в рукавицах. Несколько поспешных шагов, и незабываемая картинка открывается перед глазами: облезлый, тощий песец дерётся с крупной полярной совой. Вернее, сова нападает на песца, не давая ему двигаться вперёд. Она хлопает крыльями перед оскаленной мордой, но ловко увёртывается от бросков хищника. Тот настойчиво продвигается вперёд. Его нос часто увлажняется языком и давно уже чует впереди беспомощных совят, на земле около камня.
Дальше песца нельзя допустить ни на один шаг, и огромная белая полярная сова решается на крайнюю и рискованную меру. Она взмывает вверх, как бы уступая дорогу. Песец бросается вперёд, но вдруг взлетает вверх — это сова схватила его за спину и, махая изо всех сил, оторвала хищника от земли.
Не успел песец опомниться, как шлёпнулся вниз. Сова вовремя отпустила его и не дала схватить себя зубами.
Такой встряски оказалось вполне достаточно, и песец прыжками помчался обратно, огрызаясь и шлёпая по лужам. А сова долго ещё гналась за ним и победно «аплодировала» крыльями.
ОКОЛО «ШОФЁРСКОГО РЕСТОРАНА»
Отроги Заилийского хребта рассекают глубокое Кокпекское ущелье. Но дну его проходит шоссе, как в каменном коридоре. Отвесные скалы и чёрные осыпи нависли над дорогой. По ней мчатся автомашины в Нарынкол и дальше — в дружественный Китай. А навстречу им из далёких горных ельников Кунгей-Алатау мощные «ЗИЛы» с прицепами везут лес для строек Алма-Аты. Там, где ущелье выходит к широкой Сюгатинской долине, у самой дороги есть родник с прозрачной холодной водой. Кто-то соорудил возле родника деревянный навес, и редкий шофёр не останавливается здесь, чтобы не долить воды в радиатор перед крутыми и длинными подъёмами, которые предстоит преодолеть, добираясь до Нарынкола. Впереди на десятки километров воды нет. Тут же, у родника, присев на подножки машин, шофёры наскоро закусывают, разворачивая свёртки, взятые из дому.
«Шофёрский ресторан» — так называют это место среди камней, иногда шумное, иногда совершенно безлюдное, когда нет машин.