Я понёс было рюкзак в домик, но Чернов воскликнул:
— Обождите, сначала я войду, а то обдерёт!
— Кто?
— Да кот у меня живёт, только меня и знает. А на чужих бросается и норовит лапами в лицо вцепиться.
— Откуда вы взяли такого зверя? — удивился я.
— Кошка у меня жила в прошлом году, от скуки завёл, всё было с кем словом обмолвиться. А она нашла себе в тугаях дикого кота в женихи. Сама-то сдохла после родов, а двух котят я выкормил из соски. Одного соседу рыбаку Лазареву отдал, он выше меня на берегу живёт, километров через пять. А другого себе вырастил. Лучше всякой собаки сторожит. Ну, милости прошу, заходите, при мне не тронет.
Чернов зашёл в комнату, а мы следом за ним. С печи раздалось басистое ворчание, словно там сидел тигр: В полутьме сверкнули два зеленоватых глаза и показалась голова крупного кота. Уши у него были прижаты. В самом деле, казалось, что он вот-вот бросится. Я невольно подался к дверям.
— Свои это, свои, — ласково сказал Чернов. Ворчание сразу стихло, и кот спрятался в тёмный
угол на печке.
Мы долго сидели за столом, рассказывая городские новости и слушая хозяина о его борьбе с бурями, про охотничьи похождения и наблюдения над дикими животными.
— Да что же это мы заговорились? — спохватился бакенщик. — Пойдёмте, я достану из садка османа на уху, уже темнеет.
— Зачем же всем за одной рыбой идти? — удивился кто-то из нас.
— Если я выйду, он на вас бросится. Нельзя вам без меня оставаться.
Пришлось и нам пойти на берег. Последним вышел хозяин. Уху мы варили на улице, а спать легли в каюте катера.
Рано утром, наскоро позавтракав, мы собрались идти в тугаи охотиться на фазанов. Но в это время на реке захлопал подвесной лодочный моторчик, из-за поворота реки вылетела небольшая шлюпка и быстро понеслась вниз по течению, подворачивая к нам. На носу шлюпки лежало ружьё, а на скамеечке сидел крупный серый кот с хорошо заметными кисточками на концах ушей. Он поджал под себя лапки «муфточкой», щурил глаза. Видимо, такие поездки были для него привычным делом.
— Вот вам и попутчик на охоту! — обрадованно воскликнул Чернов. — Это и есть Лазарев, сосед мой. Он здесь все места знает и поведёт вас. Я-то ведь не могу далеко от дома отходить: нога после ранения не даёт.
Мы познакомились. Лазарев оказался такой же добродушный и словоохотливый человек, как и наш хозяин. Он охотно согласился идти с нами и показать, где водится больше фазанов.
— Только к Чернову и езжу охотиться, — сказал Лазарев. — Здесь всегда много фазанов. — И, повернувшись к лодке, позвал ласковым голосом: — Кис-кис-кис!
«Мрряу!» — отозвался кот в лодке.
Важно, не торопясь, он встал, потянулся и зевнул во весь рот. Затем почесал за ухом, как бы подчёркивая, что он не торопится идти на зов хозяина, но всё же спрыгнул на берег.
— Зачем же кота с собой позвали? — удивился я.
— Он у меня вместо собаки. У Чернова кот сторож, а у меня охотник!
Это было настолько удивительно, что я ничего не сказал, подумав, что Лазарев просто шутит.
Удушливого зноя и комаров не бывает осенью в Семиречье. Это самое лучшее время года на берегах Или. Тополя, карагачи и раскидистые деревья лоха стояли ещё зелёные на островах и по берегам реки. Они были, как джунгли Уссурийского края, пронизаны лианами насквозь, до самых вершин. Зеркальная поверхность реки желтела мелями песков, вода подмывала и с грохотом обваливала берега, пуская вниз по течению густую муть.
Первый же фазан с криком поднялся из зарослей, сверкая на солнце ярким оперением, как кусочек радуги. Грянул выстрел, и фазан спланировал в густой кустарник. Он был ранен в кончик крыла. Я по опыту знал, что найти его будет невозможно, и в нерешительности остановился.
— Сейчас кот его догонит! — воскликнул Лазарев. — Вон он уж где!
И в самом деле, кота около нас не было, а вершинки кустов вздрагивали там, где упал фазан. Не прошло и нескольких минут, как захлопали крылья и всё стихло. Лазарев уверенно направился туда и вернулся с мёртвым фазаном в руках. За ним гнался и мяукал кот.
— Брысь! Ишь ты какой! — отбивался он от кота и подал мне фазана.
— Вот это здорово! — удивился я. — Как же вы его этому обучили?
— Да я и не учил его совсем: сам он, дикий ведь наполовину, брат черновского кота-сторожа, — ответил Лазарев,
Вскоре из-под самых ног выскочил заяц и понёсся открытым местом к зарослям. Двое из нас успели выстрелить по нему, но заяц бежал, хотя и явно сильно раненный. Он юркнул в заросли и скрылся в них, но… с котом позади себя! Сразу же раздалось заячье верещание — значит, кот догнал и схватил подранка. Так мы охотились больше часа. Кот блестяще выполнял обязанности охотничьей собаки. Но вот кто-то из нас выстрелил по крупному дрозду. Он комочком упал с дерева. Кот бросился туда.