Мистер Пэрриш что-то записал серебряным карандашом.
– У большинства фирм, производящих фарфор, свои агенты, – заметил он. – Вашему брату придется конкурировать с хорошо отлаженной системой сбыта, вы это понимаете?
– Он хотел бы специализироваться на изящных изделиях, настоящих произведениях искусства лучших фирм. Но я ничего не смыслю в фарфоре, мистер Пэрриш, и тем более в бизнесе. С чего стоит начать?
Он отложил серебряный карандаш и объяснил Маргарет, что ее воображаемому брату лучше всего на данном этапе разослать письма в интересующие его компании и предложить свои услуги. Он, мистер Пэрриш, безусловно, может дать ей список имен и адресов, а если нужно, даже купить и послать в Америку образцы от разных производителей.
Маргарет была удивлена. Он казался человеком деловым и ответственным, да и совет его был толковым. Сразу видно, что бизнесмен он честный.
Она поблагодарила комиссионера, задала еще пару вопросов, чтобы ее легенда выглядела более правдоподобной, и сказала, что напишет брату письмо и подождет ответа.
Но в тот момент, когда она уже собралась уходить, он огорошил ее.
– Кстати, мисс Хэддоу, – начал он, – пожалуйста, доведите до сведения моей жены, что она мало чего добьется, посылая вас шпионить за мной. Вы меня понимаете? Конечно, если у вас действительно есть кузен, живущий в Баффало, который хочет торговать фарфором, я помогу вам. Мне начинать работать в этом направлении? Нет? Я так и думал. Что ж, запомните, что я вам сказал.
Маргарет не могла вымолвить ни слова, лицо ее пылало. Она еще раз взглянула в его непроницаемые глаза, развернулась и вышла.
– Все бесполезно, – жаловалась она позже Салли за чайным столиком во Фруктовом доме. – Чувствую себя такой дурой. Он с самого начала знал, кто я такая, а я-то считала, что все продумала…
Харриет купалась в ванне на втором этаже, и после того, как Сара-Джейн уложит ее в постель, Салли поднимется к дочери, посидит немного, расскажет сказку и споет колыбельную. А пока они с Маргарет были одни, и лишь шипение чайника на плите и редкое цоканье копыт за воротами нарушали тишину. Обычно Салли любила наблюдать, как в саду меркнет солнечный свет, но сегодня она задернула занавески пораньше; в этот раз казалось, что не свет покидал ее дворик, а скорее тьма сгущалась вокруг дома, и Салли не хотела пускать ее внутрь.
Раздался стук – вошла Элли, чтобы приготовить чай. Она была спокойной, милой девушкой, работавшей у Гарландов, когда они еще жили в Блумсбери, до пожара, в котором погиб Фредерик. Недавно она обручилась с конюхом местного врача и собиралась уйти от нее. Салли радовалась за девушку, но в то же время сожалела, что Элли больше не будет рядом.
Когда она протянула Элли чашку с блюдцем, ей в голову пришла мысль.
– Элли, – спросила она, – сколько людей знало, что мистер Уэбстер и мистер Джим уезжают?
– Вы имеете в виду людей из нашего городка, мисс? Думаю, знали все, кто был с ними знаком. Их отъезд не был секретом.
– Ты говорила кому-нибудь, куда они направляются?
– Только Сиднею, мисс. Моему жениху. Я зря это сделала, мисс?
– Нет, ничего страшного. Но кто-нибудь знает, например, что сейчас они находятся в джунглях? Ты никому не говорила о последнем письме Джима?
– Только кухарке, мисс. Точно не помню. О, погодите. То письмо, с чернильными разводами, последнее, помните, вы еще сказали, что, должно быть, его уронили в Амазонку. Вы мне его прочли, там про высушенные головы и всякое такое и про то, как мистер Джим сказал, что либо они вернутся домой на корабле, либо в картонной коробке. Это рассмешило кухарку, точно. Она сказала, что если сюда пришлют его высушенную голову, она повесит ее над плитой – отпугивать мух. Мы разговаривали об этом на кухне, и еще там в это время был точильщик. Он тоже смеялся; помню, нам было очень весело. Я понимаю, над этим не пристало смеяться, но мистер Джим и сам, думаю, хохотал бы пуще остальных.
– Конечно. А что это за точильщик?
– Забыла, как его зовут. Кухарка, должно быть, знает. Прежний точильщик в прошлом году ушел, и вот пришел новый. Заходит раз в месяц, точит ножи, ножницы и все остальное. Однако странно…
– Что странно, Элли?
– Он не ходит к доктору Тэлботу. Сидней сказал, что к нему захаживает мистер Пратт, старый точильщик. Но у нас он больше не бывает. А новенький такой дружелюбный, всем интересуется, да и работу свою делает на славу. Мистер Пратт был таким медлительным. Не думаю, что кухарка его выгнала, просто однажды в дверь постучался другой точильщик и сказал, что мистер Пратт уходит и не угодно ли нам теперь будет воспользоваться его услугами. Я сделала что-то не так, мисс?