Ее красота была на редкость безупречна: Рэп не замечал ни единой веснушки, ни единой родинки, которая нарушила бы ее совершенство.
– Да, пожалуй, это возможно. Я узнаю. Но ты наверняка передал мне историю так, как ее знаешь ты, и потому придется предположить, что кто-то намеренно ввел тебя в заблуждение. – Оотиана снова прикусила губу. – Боюсь, мне известен человек, который попытался бы это сделать.
Рэп застыл, как пораженный молнией.
– Но я не лгал вам, мэм! Я рассказал вам все, что знаю про Тинала и его товарищей.
Внезапная улыбка женщины напомнила тихий рассвет после грозовой ночи.
– Значит, я неправильно задала вопрос. Хорошо, тебе известно, как вы попали на Феерию?
– Да, мэм. Нас прислала сюда Блестящая Вода. Румянец отхлынул от лица Оотианы, как краски от цветка, погубленного заморозком. Спустя минуту она попросила.
– Расскажи мне, что ты знаешь про Блестящую Воду?
– Она – волшебница Севера, одна из Хранителей…
Язык Рэпа вновь заработал в ускоренном темпе. Эта история оказалась гораздо короче – многое из нее Рэп уже рассказал. Он закончил и сделал еще один глоток из неисчерпаемого и всегда прохладного бокала.
Второй рассказ тоже не устроил его собеседницу. Она заметно встревожилась. Положив ручку зонтика к себе на колени, она задумчиво вертела его туда-сюда, словно игрушку, а не защиту от солнца, но, по-видимому, даже не замечала этого.
– Вот тут я не справилась, – пробормотала она.
– Что, мэм?
– Я и не подозревала, что одному из троих хватит дерзости – нет, прямо-таки нахальства… Но откуда я могла знать?
Замолчав, она повернулась в сторону улицы. Рэп понял, что приближаются легионеры, маршируют по улице вдоль берега, а толпа расступается, пропуская их. Ему следовало бы встревожиться, однако он оставался спокойным – либо благодаря чарам колдуньи, либо просто потому, что сидел рядом с ней, а она была наместницей императора – по крайней мере, так утверждала.
Воины шагали колонной по два, в полных доспехах и с оружием – от секир и топоров до дротиков, мечей и щитов. Наверное, это был тяжкий груз для человека на такой жаре, и Рэп почти слышал, как каплет с них на мостовую пот. Один или двое легионеров шатались, выпучив глаза на багровых лицах.
Он повернулся к женщине, которая с отвращением созерцала шествие.
– Это наказание?
– Отчасти. Справедливо ли оно? Разумеется, нет. Но двести человек, которые не сумели задержать троих юных бродяг, должны быть наказаны. – С пренебрежительной гримаской Оотиана отвернулась.
Постепенно стук подошв и лязг доспехов затих вдалеке. Рэп сидел озадаченный и встревоженный.
– Вы прибыли незадолго до рассвета, – произнесла Оотиана, улыбаясь так, словно ничто не нарушило их беседу. – Вот почему никто из нас не почувствовал волн. – Она помедлила, а у Рэпа появилось странное чувство, что женщина не просто говорит с ним, а придумывает оправдания. Но чего было бояться колдунье и проконсулу имперской провинции?
Вероятно, Оотиана была милой женщиной – когда ей не приходилось управлять островом или заниматься колдовством. Даже если ее молодость и грация были лишь видимостью, Рэп каким-то образом понимал, что во многом они соответствуют реальности. Еще более реальными были манеры Оотианы. Внешность Раши поражала красотой и вместе с тем вызывала мысли о плотских наслаждениях. Она чуть не свела Рэпа с ума. Одержимый любовью к ней – или, вернее, похотью, – он сделал бы все, что угодно, лишь бы угодить Раше, но даже не задумался бы, нравится ли она ему.
– Впервые мы узнали о вас, когда девочка вскрикнула перед смертью, – продолжала женщина. – Затем была еще пара других вспышек – теперь я понимаю, что они исходили от Тинала, но были слишком краткими, чтобы выйти по ним на след. Должно быть, именно потому твой друг так долго оставался свободным. Его заклятие – великолепная работа. Когда я наконец обнаружила тебя, ты выглядел совершенно безвредным. Я приняла вас за трех контрабандистов, выброшенных на берег после кораблекрушения, однако он был настроен подозрительно – как обычно – и велел следить за вами, сообщать, что вы делаете. А вы просто шли сюда, в Мильфлер.
– Кто это…
Разумеется, гном! Рэп не закончил вопрос, не желая подтверждать свою догадку. О Боги! Оотиана вздохнула.
– Мы не знали, которого из вас благословила феери, но следили за тем, как вы воровали, приближаясь к городу. Наблюдать за вами было весьма забавно.
Рэп затаил дыхание, думая, что дальше услышит о тролле. Но этого он так и не дождался.
– Нам и в голову не приходило, что вы, все трое, обладаете силой! Но потом мы увидели гоблина, а теперь я нашла тебя. Остается лишь имп, а он – или они, его компания, – не сумеет долго прятаться от нас. Ну, на что способен престарелый ученый или привлекательный и явно богатый молодой ловелас?
– Или менестрель, мэм, но вряд ли он здесь появится – остальные ему не доверяют. А может, громадный воин-джотунн, но ему понадобится помощь врача, потому что…
– Рэп, – печально перебила женщина, – остановись! Очнувшись, ты возненавидишь себя. Идем. – Она встала и положила зонт на скамейку.
Рэп удивился, ибо еще никогда в жизни собственные мысли не казались ему такими ясными. Ведь он пытался помочь! Подавив обиду, он встал, тоже положил свой зонт и поставил рядом бокал с лимонадом. Оглянувшись минуту спустя, он увидел, что на скамье ничего нет.
Оотиана была довольно высока ростом для импа, но не выше Рэпа. Он шел справа от нее, держась чуть позади из уважения и все время размышляя, почему так делает – по собственному желанию или по желанию женщины – и какая между ними разница. Кстати, что же означает выражение «передумать»?
Оотиана казалась на удивление свежей, шагая вдоль пристани, где все прочие обливались потом под лучами тропического солнца. Никто не замечал Оотиану, и вместе с тем толпа расступалась перед ней. Рэп решил, что ее окружает некий колдовской ореол. Или что-нибудь вроде этого.
Колонна нагруженных оружием и доспехами легионеров возвращалась обратно, по-прежнему выстроившись в два ряда, но теперь под командованием нового центуриона. Легионеров в колонне явно поубавилось, и походка еще нескольких из них утратила твердость. Прохожие поглядывали на них с презрением и замешательством.
– Что будет с теми, которые упадут? – робко спросил Рэп.
Оотиана шла, не отрывая взгляда от булыжной мостовой.
– Это и есть наказание. Первые двадцать упавших будут казнены.
– Что?! Это варварство! Разве они не простые смертные, которые старались изо всех сил? Боролись против магии?
Каким же тогда было наказание для воров, бродяг и убийц?
– Неужели гномам нравится жестокость, как гоблинам? – Рэп понимал, что ведет себя глупо, но ему было почти нечего терять.
Оотиана покачала головой, не поднимая глаз.
– Нет, такие наказания назначаются нечасто. Важен пример.
Пример? Почему-то эта хладнокровная логика придала жестокости еще больший ужас, но, очевидно, проконсул не одобряла ни то ни другое.
– Простите, – пробормотал Рэп, – это ведь не ваше решение?
Оотиана вскользь взглянула на него.
– Нет. Похоже, вопросы уже не умещаются в твоей голове. Можешь задать их. Я отвечу на все, на какие смогу.
– Премного благодарен вам, госпожа. Я просто хотел узнать – те люди, которых убил гоблин… это была месть? Магическое правосудие?
На лице Оотианы появилось озадаченное выражение.
– Что ты имеешь в виду?
– Может, они были теми, кто истребил жителей деревни? А Маленький Цыпленок стремился отыскать их?
– О нет! Слова действуют иначе. А человек, который совершил это преступление… Он был наказан. – Последнюю реплику она произнесла особым тоном, но тут же перевела разговор: – Ты так и не спросил, что тебя ждет.
– Попробую догадаться сам. Не перемена погоды, верно?
– При чем тут погода?
– Мать Юнонини рассказывала мне о Четверке, о бандах джотуннов, об имперских легионах, драконах… но уверяла, что Запад заправляет погодой. Это правда?