Но реальность совсем не располагала к скорби. Непривычная шелковая ночная рубашка ласкала кожу, как и тонкие простыни, а на эти перины, вероятно, пошел пух с целого птичьего двора. Высокие арочные окна заключали в себе аккуратные кусочки синего неба. Наступило утро. Должно быть, она проспала часов двенадцать. В голове Инос пронеслись обрывки пробуждений в темноте, воспоминания о страхе и горе, но она поспешила прогнать их. Неужели рядом с постелью и вправду стоял поднос с едой? Приподнявшись на локте, Инос выглянула из-за полога. Даже если когда-то сюда приносили еду, теперь она исчезла, зато имелся маленький бронзовый гонг.
Жизнь во дворце оказалась весьма приятной, но у Инос отняли ее королевство, и она намеревалась получить его обратно.
Кроме того, еще никогда в жизни девушка не чувствовала такого голода. Раздвинув складки полога, она протянула руку и негромко стукнула пальцем по гонгу.
Ее поступок обрел незамедлительные последствия, которые сконфузили Инос. Долговязая женщина, закутанная в черное, скользнула в дверь, торопливо прошагала по мягким коврам и опустилась на колени, преклоняясь перед Инос, словно перед божеством.
– Доброе утро, – приветливо произнесла Инос. – Уже наступило завтра, верно? Кто ты?
Женщина села на пятки. Ее лицо было старым, прорезанным глубокими морщинами, жидкие пряди белых волос выбивались из-под белоснежной повязки. На скрюченных темных пальцах старухи поблескивали перстни – значит, она занимала не самое низкое положение в обществе. Она могла бы быть экономкой, вот только связка ключей у нее отсутствовала.
– Я – Зана, если это будет угодно вашему величеству. Вашему величеству? О бедный отец!
– Скажи, есть ли у меня шанс получить что-нибудь на завтрак? – поспешно спросила Инос. – И может, здесь найдется даже горячая вода?
Долгие недели чуть ли не каждый час Инос обещала себе горячую ванну при первом же удобном случае. Она могла бы предложить половину своего королевства за ванну – при условии, если к ней будут прилагаться мыло и полотенца. Инос пересекла застывшие просторы Пандемии, с вожделением представляя себе наводнение дымящейся воды, но даже в своих самых смелых мечтаниях не осмеливалась надеяться, что ее давнее обещание осуществится так скоро.
Ее почтительно провели по коридору в комнату размером с небольшой лужок, содержащую гигантскую ванну из зеленого мрамора. Целая свита одетых в черное служанок стояла наготове, и, прежде чем Инос успела объяснить, что она вполне в состоянии позаботиться о себе, они уже приступили к работе при помощи мыла и душистого масла, благовоний, пудры и притираний. Здесь была даже музыка! Нет, таких высот Кинвэйлу никогда не достичь.
Пусть Святое Писание утверждало, что в каждом добре есть зло, Инос не могла отыскать это зло в ванне; единственное, о чем она пожалела, – что слишком голодна и не может провести в ванне целый месяц. Наконец, завернутую в струящиеся одеяния из шелка цвета слоновой кости, с волосами, упрятанными под кружева, и ногами в позолоченных сандалиях, ее провели по ярко освещенным просторным коридорам – к обещанному завтраку. Ее путь лежал мимо высоких окон, откуда открывался вид на громадный город, террасами спускающийся по склонам холмов. На сияющей синей глади залива виднелись крапинки парусов. По сравнению с этим великолепием Краснегар был просто курятником…
И все-таки, будь у нее выбор, Инос предпочла бы неказистый каменный дворец на Севере!
Наконец она вышла в сад, окруженный стенами. Ветви над головой отбрасывали темные тени, подстриженная травка была такой нежной, что с успехом могла бы заменить зеленую бархатную скатерть, а эти цветы точно сделаны из шелка и, пожалуй, из золота с эмалью. Синева неба соперничала яркостью с синевой залива, солнце висело над головой раскаленным шаром, а пестроты оперения порхающих вокруг птичек Инос не могла себе даже вообразить.
Кстати, о птичках… в бельведере из пестрого мрамора с гротескным куполом сидела тетушка Кэйд, подобно голубке в клетке, и невозмутимо жевала нарезанные ломтиками персики.
Ее белоснежные волосы прикрывало золотое кружево, а вся одежда была белой, без единого цветного пятнышка. Инос припомнила далекие дни, когда она помогала Идо в прачечной дворца, и иногда они вдвоем закутывались в простыни, изображая злобных призраков.
Кэйд подняла голову. Облегчение сверкнуло в ее тускло-голубых глазах, и она сделала движение, словно собираясь встать.
– Сиди, сиди! – торопливо велела Инос и склонилась, чтобы поцеловать ее. На минуту они застыли в объятии. Милая тетушка Кэйд, ей следовало бы не таскаться по свету, участвуя в опасных приключениях, а мирно устроиться в Кинвэйле и еще лет тридцать провести за вязанием и составлением брачных пар.
– Ты выглядишь очень… изысканно, – заметила Инос, тактично не упоминая про призраков. – Такой я тебя не видела со времен маскарада.
– А ты, дорогая, непременно заслужила бы приз. Неистребимое добродушие тетушки Кэйд не исчезло, и, только присмотревшись, можно было заметить, что улыбка у нее слегка вымученная. И пухлые щечки тетушки розовели не так ярко, как обычно.
– Во всяком случае, приз лучшему представителю породы точно достался бы мне, – поддержала ее Инос. – Прелестная башенка, верно?
– На редкость милая! – Кэйд в свою очередь пристально осмотрела племянницу, отыскивая на ее лице следы усталости. – Будто из волшебных сказок.
– Анджилки позеленел бы от зависти.
– Он приказал бы стереть Кинвэйл с лица земли и начать строить его заново. Насколько я вижу, ты хорошо выспалась, дорогая?
Инос опустилась в кресло, подвинутое ей одной из молодых служанок.
– Должно быть, да. Ничего не помню. – Незачем было упоминать о ночных слезах. – А ты?
– Как всегда, превосходно. Пару раз я заглядывала к тебе, но ты крепко спала и была холодна, как плавучая льдина. – Лишь на миг в голосе пожилой дамы промелькнуло беспокойство, но тут же исчезло. – Эта дыня бесподобна. Кофе крепче, чем мы привыкли пить, но к нему есть фрукты и булки, а эта рыба, хотя и незнакомая…
Инос оглянулась на Зану.
– Несите все сюда, – твердо заявила она.
В саду простирали тень неизвестные ей деревья, окруженные мраморными решетками. Небесный свод блистал неописуемым кобальтовым оттенком, цветы казались слишком яркими, чтобы быть настоящими. В тот же миг, словно подтверждая нереальность происходящего, существо, точно вырезанное из драгоценного камня, промелькнуло над столом, прямо перед глазами изумленной Инос. Она едва успела понять, что чудесное видение было крохотной птичкой, прежде чем та исчезла, напоследок вспыхнув всеми цветами радуги. Инос вновь начала осмотр, оглядываясь, пытаясь привыкнуть к сказочному окружению и поверить, что все вокруг – настоящее, что она не попала загадочным образом в расписанную искусным художником иллюстрацию в романе.
Незнакомые деликатесы лежали перед ней на блюдах из хрупкого, почти прозрачного фарфора, и Инос с усердием принялась уничтожать их. На вкус они оказались ничуть не хуже, чем на вид. Но в голове Инос по-прежнему крутились невеселые мысли. Отец мертв. Рэп погиб. Андор оказался обманщиком. Войска Империи захватили Краснегар, к тому же Калкор только и ждет удачного момента, чтобы вторгнуться в него. Знатные горожане отвергли ее притязания на престол. Ну что она теперь могла поделать, сидя здесь, на другом краю света?
Служанки, закутанные в черное, удалились. Зана почтительно держалась в стороне.
– У нас нет причин жаловаться на гостеприимство, – заметила тетя Кэйд. Ее глаза предупреждающе блеснули.
– Да, пожалуй, с такой жизнью я могу примириться, – пробормотала Инос с полным ртом, расшифровав слова тетушки: жалобы могут подслушать.
Она торопливо ела, храня задумчивое молчание. Вновь она пожалела о том, что была так невнимательна в детстве, на уроках мастера Порагану. О Зарке она не могла припомнить ровным счетом ничего, о джиннах лишь однажды упоминалось в кинвэйлской поговорке: «Честен, как джинн».