Проходили минуты.
Сара села к зеркалу, стала причесываться, все еще не пытаясь заговорить.
Молчание становилось все плотнее.
— Сара, — сказал наконец Джон утомленно. — Сара, ну пожалуйста.
Она повернулась на стуле, чтобы видеть его.
— Мэриджон — твоя любовница?
Джон смотрел на нее в упор мрачным, тяжелым взглядом.
— Нет, — сказал он наконец. — Конечно, нет, Сара…
— Она была когда-нибудь твоей любовницей?
— Нет, — сказал он возмущенно. — Никогда!
— У тебя был с ней роман, когда погибла София?
— Нет! — крикнул он, спрыгивая с постели и идя через комнату к ней. — Нет, нет, нет! — Он схватил ее за плечи и начал трясти. — Нет, нет, нет…
— Джон, — сказала она мягко. — Тсс, Джон…
Он опустился на табурет рядом с ней.
— Если ты хочешь уехать именно по этой причине, то можешь выкинуть все из головы, — сказал он твердо. — Между нами нет ничего похожего на то, о чем ты думаешь. Она… — Он замолчал.
— Она, что?
— Она питает отвращение к физическим формам любви, — сказал он. — Она не может переносить, когда к ней даже случайно прикасается мужчина. Ты не замечала, как я избегаю до нее дотрагиваться? Ты не заметила, что я не поцеловал ее при встрече? Неужели ты ничего этого не заметила?
Она пристально смотрела на него. Он тоже посмотрел ей в глаза, его руки дрожали.
— Понятно, — сказала она наконец.
Он успокоился. И ей стало ясно, что Джон ничего не понял. Он думал, что Сара осознала лишь то, почему Мэриджон как бы отделена от всех. Но не знал, что она увидела в его глазах отчаяние.
Когда Сара спустилась вниз, в холле было спокойно и полутемно, и она решила, что остальные, наверное, еще в саду. Макса Александера тоже не было видно. Постояв у открытой двери, посмотрев на склон холма, послушав шум воды, доносившийся издалека, она прошла через холл и открыла дверь гостиной.
Риверс и Мэриджон были там. Когда она вошла в комнату, Риверс резко обернулся к двери, а сидевшая на тахте Мэриджон подняла глаза.
— Простите, — пролепетала Сара. — Я… я думала…
— Вам не за что извиняться, — любезно произнес Риверс. — Входите же. Мы как раз недоумевали, почему до сих пор нет Макса. Уж не смыло ли его приливной волной.
Мэриджон встала с тахты. На ней было простое легкое платье, облегающее, без рукавов, чудесного цвета. Ни косметики, ни украшений. Сара заметила, что она сняла даже обручальное кольцо.
— Куда ты идешь? — резко спросил Риверс.
— Пора накрывать к обеду.
Она не спеша подошла к двери и вышла в холл, не посмотрев на них.
В комнате царило молчание.
— Хотите что-нибудь выпить, Сара? — наконец произнес Риверс.
— Нет, спасибо.
Она села, платье собралось поперечными морщинками вокруг бедер. Сара размышляла, о чем же мог говорить Риверс перед тем, как она прервала его своим появлением. Она попыталась придумать какую-нибудь реплику, которая могла бы послужить началом светской беседы, чтобы разрядить напряженное молчание, когда Риверс спросил:
— Джон наверху?
— Да… да он там.
— Понятно. — Он стоял у тахты, держа в руке графин. — Вы уверены, что не хотите присоединиться ко мне и выпить?
Она опять покачала головой, наблюдая за тем, как он смешивает виски с содовой.
— Как долго, — спросил он в этот момент, — вы еще будете здесь?
— Я не знаю.
Он резко повернулся к ней, и, когда она взглянула на него, ей стало ясно, что он все понял.
— Вы хотите уехать, не правда ли?
— Нет, — солгала она из гордости. — Нет, мне здесь нравится.
— Я на вашем месте не остался бы тут надолго.
Она пожала плечами, изображая безразличие.
— Джон хочет остаться здесь еще на день-два.
— Не сомневаюсь. — Он сделал глоток, и она увидела, как его пальцы стиснули ножку бокала. — Я не сообразил, что вы оба сюда приедете, — сказал он наконец ровным голосом. — Не думал, что он опять встретится с Мэриджон. Она в свое время решила никогда больше его не видеть, насколько мне известно. Полагаю, Джон убедил ее изменить это решение.
Сара беспомощно посмотрела на Риверса. Откуда-то издалека донеслось шипение сковородки.
— Это он опять захотел увидеть ее. Я это знаю, потому что Джон приезжал ко мне, пытаясь узнать, где она. Естественно, я ничего не сказал. Я знал, она решила, что будет лучше для нее не встречаться с ним, и я также знал, что это будет гибельно, если…
Он замолчал.
На лестнице послышались шаги, Джон насвистывал старую американскую песенку в стиле кантри «Ты опять выиграл».
— Послушайте, — неожиданно сказал Риверс, — я должен поговорить с вами об этом. Это в наших общих интересах, вы понимаете? Я должен с вами поговорить.
— Но я не понимаю. Почему…
— Вы должны увезти Джона отсюда. Я не могу убедить Мэриджон уехать — мы ведь уже не муж и жена. Но вы можете убедить Джона. Господи, это же совсем не похоже на медовый месяц! Увезите его отсюда, увезите куда-нибудь. Обратно в Канаду, куда угодно, но увезите его подальше от этого места.
— От этого места?
— От Мэриджон.
Свист смолк, дверь открылась.
— Сара? Вот ты где! Пойдем со мной в бухту спасать Макса!
— Кажется, — сказал Риверс, — это именно он подходит к воротам.
— Ну, вот и он! — Джон вышел на лужайку. — Макс! — крикнул он, подняв руку в приветствии. — Где ты был, подлец этакий? Мы уже думали, что ты утонул!
Когда Сара поднялась, чтобы пройти за Джоном на лужайку, Риверс быстро подошел к ней.
— Давайте после ужина погуляем вдвоем, и я вам все объясню.
— Я…
— Вы должны выслушать меня, — перебил он. — Я думаю, вы не понимаете, какой опасности подвергаете себя.
Она смотрела ему в глаза, чувствуя, что кровь медленно отливает от лица. Молчание прервал Джон, который влетел как молния, чтобы смешать всем еще по одному коктейлю. Александер, лениво улыбаясь, вошел в комнату через французское окно.
— О Майкл! Надо же! Как в прежние времена! Как ты теперь, что поделываешь? Занимаешься юриспруденцией?
В течение нескольких минут шел несвязный, пустой разговор. Макс начал растолковывать преимущества своей последней машины. Джон подошел к Саре. Повернувшись ко всем спиной, он поцеловал ее в губы и сел рядом с ней на тахту.
— Все в порядке?
Когда она кивнула, он накрыл ладонью ее руку и остался сидеть в этой позе. Она смотрела на его пальцы, не слыша, что говорит Макс Александер, и думала лишь о том, что Джон оказался чужим человеком и она не может ему верить. Ей пришла в голову безрадостная мысль о том, что она и предположить не могла, какую форму может принять несчастье. «Это не грубое ноющее отчаяние, — думала она, — а непроницаемый мрак страха. Боль — осязаемая, тупая, всепоглощающая».
Мэриджон вернулась через пятнадцать минут.
— Джон, я надеюсь, Джастин вернется к обеду?
Он пожал плечами.
— Понятия не имею. Думаю — да.
— Тебе налить, Мэриджон?
— Нет… нет, спасибо. Я, пожалуй, выйду ненадолго. Обед будет через полчаса.
Сара, сидя на тахте, чувствовала, как Джон беспокойно зашевелился.
— Еще виски, Джон? — предложил Макс Александер, стоя у буфета.
Джон не ответил.
— Джон, — сказала Сара, инстинктивно прижимаясь к нему, — Джон!
— Хочешь пройтись со мной, Майкл? — спросила Мэриджон. — Мы не пойдем далеко, только до бухты и обратно.
— Нет, — сказал Риверс, — я только до половины выпил свою порцию великолепного виски с содовой, я хочу допить ее, а потом — еще одну.
— Не смотри на меня, Мэриджон, — улыбнулся Макс Александер. — Я уже проковылял вниз к бухте, а потом обратно. Свою долю физических упражнений я на сегодня выполнил.
Джон встал, постоял в раздумье, потом потянулся к ящичку с сигаретами, взял одну.
Мэриджон медленно шла через лужайку. Джон посмотрел ей вслед, потом резко повернулся спиной к окну и бросился в ближайшее кресло.