Так как процесс определения подделки от оригинала не стал легче, многие искусствоведы склоняются к мнению о том, что всему виной могло быть наличие семейной мастерской, где отец, братья и сестры создавали картины и подписывали их именем Иеронима Босха — своего рода совместное предприятие.[267] Тогда в чем смысл заявлять, что у Босха были помощники? Несомненно, у Босха была мастерская и ученики. Несомненно, он был задействован на каждом этапе создания алтаря, следил за своими ассистентами, и это было нормой в средневековой практике. К тому же его подпись, например, на картине «Поклонение волхвов» (см. иллюстрацию 13), сродни современной торговой марке, что является гарантией качества. Именно это объединяет работы, которые теперь признаются работами Босха и количество которых с каждым годом становится все меньше.[268] И те, кто старается доказать, что Босх, как член тайной секты, писал в своих картинах загадки, кажутся не более заинтересованными вопросом авторства картин, чем те, кто изучают аспекты культурной и религиозной истории. Но как решить эти вопросы, если не известны даты и обстоятельства создания работ?
Каждое новое историческое свидетельство порождает новые интерпретации… Босх стал художником, «вокруг которого сгустилась плотная завеса толкований».
В итоге картины Босха кажутся загадкой из-за того, что они озадачили современных исследователей, рассматривавших его мастерство как часть развития художественного процесса. Босха считают одним из последних представителей Ранней голландской живописи, основанной Яном Ван Эйком.[269] Такие авторы не устают упоминать загадочность как отличительную черту работ Босха в сравнении, например, с так называемыми «Фламандскими примитивистами». Можно с уверенностью сказать, что все эти объяснения были придуманы для тех картин, которые не вписывались в художественное направление. Не важно, содержали ли эти картины астрологические или алхимические послания, ересь или относились к тайным сообществам, их также толковали с учетом существующих правил. Эти часто спорные теории не основываются на документальных доказательствах, а размытость исторического аспекта привела к игнорированию существующих источников. Принимая это во внимание можно понять, откуда возникло такое количество интерпретаций творчества Босха. Каждое новое историческое свидетельство порождает новые интерпретации. Сьюзен Зонтаг как-то сетовала, что Босх стал художником, «вокруг которого сгустилась плотная завеса толкований».[270] Концепция искусства времен мастера основывалась на двусмысленности, что сводит на нет все попытки дать единое объяснение его произведениям искусства. Таким образом, не существует правильного толкования его работ, но в то же время существует много неправильных, и может сложиться впечатление, что картины Босха невозможно понять и они являются бесконечной историей их же интерпретаций. Способы интерпретации накапливались с течением времени и слились воедино с фантастическими работами Босха — его чудовища снова оживают в комиксах и трехмерных моделях на модных «средневековых ярмарках», в Интернете доступны для просмотра его картины. Несомненно, за прошедшие 500 лет искусство Босха не потеряло своего очарования.
268
Tolnay 1937, 87–106; Tolnay 1965, 335–77; Unverfehrt 1980, 26–7; Marijnissen 1987, 9, counts 24 paintings; Fischer 2013, 240–60, counts 20.