Белла помнила, когда на Огастуса напали и украли у него кошелек. Она еще настаивала на своей невиновности и отказывалась выходить замуж за сквайра Тороугуда, когда Огастус вернулся из Лондона с лицом в синяках и со сломанной левой рукой. Кости срослись неправильно, и рука стала немного похожей на лапу.
— После этого, — продолжал Кокси, — он добровольно пожелал платить мне каждый месяц небольшую сумму, и выплатил все с процентами, когда стал наследником. Для меня оказалось приятной неожиданностью, прождав всего три года, покончить с этим делом. Ваш отец действительно умер от прободения язвы?
— Вы думаете?..
— Просто интересуюсь. Когда смерть столь своевременна…
Белла прикрыла рот рукой, осознав наконец весь ужас. Огастус был игроком.
Он всегда знал, что она невиновна.
Он всегда знал, что ее положение — это целиком его вина, и все же был так жесток к ней.
И возможно, он убил отца. Это было просто домыслом, но после всего, что Белла узнала, казалось вполне возможным.
Став наследником, брат вполне мог освободить ее, но вместо этого еще ужесточил ограничения, а она не понимала почему. Это была злость, потому что он считал ее виноватой в своей боли и физическом уродстве.
Белла повернулась, чтобы задать еще один вопрос, но Кокси исчез. Она увидела, что он остановился вдалеке, чтобы поговорить с каким-то джентльменом, и могла догнать его и устроить грозную сцену, но он больше не был ее главным врагом.
Ее главным врагом, причиной крушения всей ее жизни был Огастус, брат.
Белла торопливо шла домой, а мысли продолжали кружиться у нее в голове. И вдруг она осознала новую надвигающуюся беду: Огастус собирался жениться, и жениться на милой, юной и невинной девушке.
Пег узнавала новости от своей приятельницы в Карс-Грин, и последнее пришедшее письмо касалось сватовства сэра Огастуса к мисс Лэнгем из Хобден-Холла. От этого известия Белле стало не по себе, но только потому, что ее брат был холодным человеком. В глазах общества это был бы выгодный брак для мисс Лэнгем, так как ее отец совсем недавно вошел в круг джентри, заработав деньги на торговле — на импорте высококачественной кожи.
Когда Белле было семнадцать, Шарлотта еще ходила в школу, но иногда вместе с родителями посещала некоторые светские мероприятия и производила впечатление девушки скромной, тихой и стремящейся доставлять людям радость. Сейчас ей не могло быть больше восемнадцати.
Увидев несколько портшезов, Белла наняла один и, пока добиралась к своему дому в Сохо, убеждала себя, что Кокси лгал, но его честное признание в собственной низости заставляло верить ему, его версия событий имела определенный смысл. Ее отец, при всей его грубости и строгости, не оставил бы свою дочь в руках негодяев из-за отсутствия шестисот гиней.
С другой стороны, Огастус дошел до полного отчаяния, стараясь скрывать свои грехи, ибо если бы отец узнал о них, то Огастус, а не Белла, оказался бы запертым в Карскорте без единого собственного пенни. Их отец, возможно, не рассказал бы всем соседям об истинном грехе наследника, но все поняли бы, что грех ужасен. Молва распространилась бы, и Огастус уже не мог бы заявлять о своем моральном превосходстве.
Почему он так настойчиво стремился к этому, для Беллы оставалось тайной, но это было так, хотя некоторые люди беззаботно жили и со скандальной репутацией — например, герцог Айторн и его кузен граф Хантерсдаун, и о маркизе Ротгаре и его семье можно было сказать то же самое. Это объяснялось не только высоким положением в обществе, просто их не заботило, что думают о них остальные смертные.
Огастус не относился к такому типу людей, без своего морального превосходства он оставался голым. В первый раз Белла отдала должное повесам за отсутствие у них лицемерия. Ее брат, ее подлый, лживый, лицемерный брат, был гораздо хуже их.
Она должна что-то предпринять, должна помешать его женитьбе — Огастус ни за что не должен разрушить еще одну молодую жизнь. Но как это сделать?
Добравшись до дома, Белла вышла из портшеза и расплатилась с носильщиками, а когда вошла в дом, Китти с беспокойством забросала ее вопросами.
— А где же звезды, мисс? — не унималась Китти.
Звезды? Белла окончательно вернулась к реальности.
— Ах, украшение. Я выбросила его, оно помялось.
Потому что Орион привел ее в панику. Охотник Орион, кем бы он ни был, ничего не значил.
— Попробовать найти его, мисс?
— Что? Эту безделушку? Нет. И перестань болтать, Китти, мне нужно подумать. Принеси чай ко мне в комнату.
Быстро поднявшись по лестнице и на ходу отстегнув шляпу и сняв парик, Белла взглянула на себя в зеркало. Она поняла, что Кокси никогда не узнал бы ее, если бы она не обратилась к нему, но Белла не сожалела об этой встрече: она наконец-то узнала правду.
Неудивительно, что Кокси смотрел на нее с презрением; красная помада на губах и черная краска на бровях изрядно размазались. Взяв салфетку, Белла принялась стирать с лица макияж, но ее мысли все еще были заняты Огастусом и необходимостью действовать.
Постепенно успокоившись и вернувшись к настоящему, Белла поняла, что не сможет жить, все зная и ничего не предпринимая.
Ей хотелось, чтобы у нее хватило мужества просто убить его, ведь у нее был собственный пистолет и она умела с ним обращаться.
Первое, что она сделала, оказавшись на свободе, — это купила пистолет. Ей навсегда запомнилось, как тогда, в «Черной крысе», она держала в руке оружие. В то время она не знала, как им пользоваться, но почувствовала его власть. Она видела, как грубые, жестокие люди попятились при виде оружия у нее в руках.
Ей потребовалось набраться храбрости, чтобы отправиться в мужской мир оружейных мастеров и купить пистолет. Белла Барстоу, вероятно, не отважилась бы это сделать, но Беллона Флинт смогла. Она договорилась о частных уроках в респектабельном заведении, где мужчины практиковались в стрельбе, и до сих пор приходила туда каждую неделю, чтобы пострелять. Она больше никогда не будет такой неосмотрительно беззащитной.
Однако Белла сомневалась, что способна убить кого-нибудь, даже Огастуса, и тем более преднамеренно.
Снова принявшись за краску на лице, она вспоминала, что сказал Кокси о капитане Роузе. Удивительно, что Роуз сделал все, что мог, чтобы защитить ее.
Он странным образом влиял на ее жизнь: это он продемонстрировал ей власть оружия.
И вероятно, без проведенного с ним времени она не смогла бы прийти к решению отказаться от невыносимого брака. Без посеянных тогда семян у нее, возможно, не нашлось бы сил построить новую жизнь.
Если бы только он сейчас оказался здесь, чтобы снова дать ей силы…
Белла посмеялась над собой — это все равно что звать Оберона, волшебного короля.
— О, мисс, в чем дело? — взволновалась Китти, войдя с чайным подносом.
— Ни в чем, Китти. — Белла погасила улыбку. — Кроме этой краски. Она не стирается.
— Вам нужна горячая вода и мыло, мисс. Сейчас принесу.
Китти ушла, а Белла рассеянно смотрела на свое отражение…
Может ли Клаттерфорд помочь ей? Она знала, что эта история приведет его в такое же негодование, как и ее, но можно ли в этом случае обращаться к закону? Даже если бы им удалось снова разыскать Кокси, они никогда не смогли бы заставить его дать показания в суде. Поэтому лучше вообще ни о чем не упоминать, тем более что Белла боялась, как бы ей самой не пришлось нарушить некоторые законы, прежде чем с этим делом будет покончено.
Ей хотелось погубить Огастуса, так же как он погубил ее. Белла выпрямилась. Может ли это быть ее отмщением? Для такого, как он, вполне достаточно просто довести до всеобщего сведения, что он игрок. Конечно, этого совсем не достаточно для кипевшей внутри Беллы свирепой ярости, но репутация Огастуса будет разрушена и Шарлотта Лэнгем спасена.
Однако как осуществить хотя бы это?
Если бы были доказательства, леди Фаулер могла упомянуть его постыдное поведение в своем послании или Белла могла бы распространить собственный рассказ о его грехах. Но прежде всего Белле нужны доказательства, а она не представляла себе, как их получить.