Петра, будучи почти в таком же восторге, как леди Талия, рассказывала мужу о других вертепах, а он улыбался, околдованный ее восторгом.
«Любовь все умножает, — подумала Белла. — Она умножает и боль, и радость».
Возле камина поставили стол для библейской сцены, и на то, чтобы расставить все искусно сделанные предметы, ушло некоторое время. В центре находились только главные персонажи — Мария, Иосиф, бык и осел, а трех пастухов и нескольких овец леди Талия и Петра поместили на некотором расстоянии от деревянного ящика, изображавшего хлев. Были еще три повелителя на верблюдах, но им, очевидно, предписывалось ждать до Крещения.
— У Дженовы есть еще много фигурок, — сказала леди Талия, — но их достанут немного позже, когда настает день рождения младенца.
На этот раз ее слова несли уверенность, которая успокаивала.
Часы начали бить, вдали зазвонили колокола, и наступило Рождество. Талия положила младенца в ясли, и все запели рождественский гимн. Однако настоящий младенец на свет не появился.
Когда все отправились спать, Белла задумалась, как много времени понадобится Торну, чтобы ответить на ее письмо.
Мартовское безумие постепенно проходило, уступая место сомнениям. Может быть, любовь исчезла? Или умерла?
Глава 34
Рождественский день был полон солнечного сияния, и после службы в часовне Белла пошла прогуляться, потому что ей нужно было немного побыть одной.
Ее молитвы были по большей части эгоистичными. Но она не забыла помолиться и о том, чтобы леди Ротгар скоро и легко родила ребенка и чтобы беспокойство покинули этот дом.
Белла быстрым шагом шла по замерзшей дорожке между вечнозелеными кустарниками, не зная, стремится ли она добраться до чего-то или убежать от чего-то. Любовь — это безумие, решила она, так как не чувствовала себя в здравом уме. Белла бродила и бродила по дорожкам, как будто действительно могла дойти до Кента, но затем заставила себя остановиться — нужно вернуться в дом на рождественский праздник.
Использовали малую столовую, но кушанья были великолепны. За столом часто произносили тосты, но под всем этим ощущалось нетерпеливое и тревожное ожидание.
А затем, как раз когда внесли пылающий сливовый пудинг, леди Ротгар громко воскликнула:
— Ах!
Все взоры обратились к ней, но никому не требовалось никаких объяснений.
— По-моему, действительно… наконец-то…
Муж, мгновенно оказавшись рядом, помог ей встать и повел из комнаты. Наступил неловкий момент, но лорд Хантерсдаун нашел выход из положения:
— Хорошее известие и еще одна причина радоваться. Садитесь, друзья, и продолжим пировать.
Все так и сделали, но Белла подозревала, что большинство гостей думают о том, что происходит в другом месте. Рождение ребенка не всегда проходит гладко. Тем не менее праздник продолжался, и все перешли в гостиную и сели за карты.
Белла пришла в замешательство, оказавшись за большим столом, где намечалась азартная игра. Она, естественно, подумала об Огастусе, но играли на фишки из слоновой кости и игра оказалась довольно забавной. Вскоре все, даже леди Каллиопа, увлекшись игрой, вскрикивали от удовольствия или разочарования.
Однако Белла не могла не думать о рождении ребенка, ей хотелось, чтобы кто-нибудь что-нибудь сообщил, но оставалось только сосредоточиться на картах, чтобы занять свои мысли.
Кто-то произнес:
— Белла?
И она недовольно взглянула вверх.
Белла смотрела, не смея поверить тому, что увидела, а потом вскочила и бросилась в объятия Торна. Наконец-то, наконец…
Придя в себя после ненасытного поцелуя, она услышала радостные возгласы и счастливый смех и, покраснев, повернулась лицом к гостям. Но они смотрели не на нее, они смотрели на лорда Ротгара, державшего на руках сверток.
Его глаза как звезды, подумала Белла, сияющие от любви и от счастья.
— Меня осчастливили еще одной дочерью, — сообщил он. — Все хорошо.
Каковы бы ни были давние традиции в Ротгар-Эбби, в этот день они оказались нарушенными. Принесли еще вина, и все выпили за ребенка, а потом Петра и леди Талия вместе с лордом Ротгаром поднялись наверх навестить молодую мать.
Белла и Торн рука об руку выскользнули из комнаты, мечтая только об одном — остаться вдвоем, прижаться друг к другу и целоваться, целоваться, целоваться без конца.
— У тебя есть комната?
Взяв в ладони ее лицо, он заглянул Белле в глаза.
Белла знала, что и у нее в глазах тоже сияют звезды.
— Пойдем.
По дороге она заблудилась, Торн рассмеялся, Белла рассмеялась вслед за ним, и они поцеловались прямо в коридоре — но, слава Богу, в огромном доме было не слишком много людей и все они находились в других местах.
Белла снова попробовала сориентироваться и в конце концов нашла правильный коридор и свою спальню.
Торн умело раздевал ее, и Белла не возражала, получая особое удовольствие от нежных прикосновений и поцелуев. Торн подхватил ее на руки и отнес на кровать.
Талант и тренировка. Глядя, как он раздевается, Белла улыбалась. Она чувствовала, что вся наполнена счастьем и чистой радостью, переливающимися через край.
— Мне жаль, что заставила нас так долго ждать, — призналась Белла.
— В этот момент я не жалею, — засмеялся Торн.
Он ласкал ее с тем же искусством, что и раньше, но Белла почувствовала разницу и прочла подтверждение в его глазах, а поняв, что на этот раз получит все полностью, затаила дыхание.
— Сделай меня своей, — шепнула она. — Навечно.
Торн не стаи возражать. Но каким бы Белла ни представляла финал их слияния, он оказался не таким, потому что превзошел все, что она могла когда-нибудь себе представить. Жгучее наслаждение, которое Торн доставлял ей и прежде, унесло ее, унесло их обоих, на невероятную высоту.
Позже, где-то в середине ночи — и Беллу не волновало, что весь дом, должно быть, знал, чем они занимаются, — она сказала:
— Я научусь быть хорошей герцогиней.
— Любовь моя, ты будешь прелестной герцогиней. Тебе не нужно будет подражать другим, ты сама станешь образцом.
— Ты хочешь сказать, что я буду эксцентричной?
— О, очень на это надеюсь.
Он встал с кровати, великолепный как классическая статуя, и, достав что-то из кармана, обернулся.
— Ты позволишь?
Это было кольцо.
Белла онемела, сама не понимая почему.
Вскочив с кровати, она бросилась в его объятия, и Торн закружил ее, а потом надел кольцо ей на палец. В кольце был всего один камень — рубин.
— Я думал сделать его в форме черепа, но, возможно, мы не захотим быть чересчур эксцентричными.
— Не захотим? После этого? — поддразнила его Белла.
— Несомненно, захотим, — снова рассмеялся Торн. — Эксцентричные герцог и герцогиня Айторн. — Он еще раз поцеловал Беллу. — Эксцентричные своей вечной любовью и преданностью. — Он повел ее обратно к постели. — Мы будем парить в вышине, ты и я, а когда высоты утомят нас, убежим на «Черный лебедь» — капитан Роуз и разбойница Белла, свободные в бескрайнем море.