- Там, за деревьями, я прячу свою тачку, мы поедем ко мне домой на ней. Добираться около получаса.
- Ты живешь в глуши леса? Почему?
- Как только приедем ко мне, я отвечу на все волнующие тебя вопросы. Сейчас я очень устал.
- Ты чем-то был занят? - Я зябко сжал пальцы: перчатки я с собой, как назло, не взял.
- Да, я кое-куда ездил.
- Куда?
- Ты опять донимаешь меня своими расспросами? - Он полуобернулся ко мне, его глаза красиво сверкнули золотистым огоньком.
- Ну, это... прости... мне просто интересно. Знаешь... - Я запустил руки в карманы джинс и опустил голову. Порядком отросшая челка упала мне на глаза. - Я хотел бы узнать о тебе больше! - Заявил я. - Ты ведь ничего не рассказываешь о себе! Совсем ничего! Хоть плоскогубцами из тебя выуживай!
- А зачем тебе вообще что-то обо мне знать? К тому же, когда я тебе кое-что покажу, ты не только общаться не захочешь. Ты будешь меня бояться. Поэтому я никогда не подпускаю к себе людей близко. Они слишком часто делают больно.
Я сжал губы, после чего твердо произнес:
- Что бы это ни было... Я не буду тебя бояться, даю тебе слово. Да чтоб я сквозь землю провалился, если его не сдержу! Только верь мне! - Я вложил в эту фразу, наверное, больше искренности, чем за последние года два. Но на Рами, похоже, это не произвело никакого впечатления. Он лишь тихо хмыкнул.
Мы достигли машины - это был пикап Ford Ranger 60-х годов, синий грузовичок с открытым небольшим, но емким кузовом, в котором разместились одеяло, полосатый матрас, рулон металлической проволоки, несколько небольших деревянных и пластиковых ящиков, инструменты и другая разномастная рухлядь.
- Сядешь со мной или поедешь, как багаж? С ветерком.
- Если можно, то с ветерком.
- Тогда располагайся. Я специально захватил одеяло, подумал, вдруг пригодится.
- И ты прямо, как в воду глядел. - Я улыбнулся, но Рами в очередной раз хмыкнул. Такое чувство, что он совсем не умеет улыбаться.
Я комфортно расположился в кузове и накрылся одеялом, чтобы не замерзнуть. Когда Рами уселся за руль и завел мотор, мы двинулись в путь.
Машину частенько пошатывало - она то и дело спотыкалась о всевозможные кочки или проваливалась в колдобины и другие неровности земли. Несколько раз меня зацепило веткой, оставив пару мелких ссадин. Они зудели, поэтому, время от времени я их тер пальцами. Но это были пустяки, которым я старался не придавать значения. Ершистый ветер путался в моих волосах и приятно щекотал открытую кожу. Я смотрел в сумеречное небо, которое постепенно затягивалось антрацитовыми облаками. Но даже в таком случае я мог различить сотни ярких звезд. Они хором словно подмигивали мне, отчего мне тоже захотелось подмигнуть им в ответ.
Рами включил на радио какой-то канал, на котором сразу же заиграла одна из моих любимых песен «Bad Blood» группы Bastille. Слов наизусть я не знал, поэтому стал насвистывать в такт ее мотиву, наблюдая за мелькающими над головой ветками деревьев, которые порой напоминали сплетение паучьих сетей. Я допустил, что Рами она тоже оказалась по душе, так как он не стал ее переключать. Что ж, у нас появился хоть какой-то общий интерес.
Так радио проиграло еще с десяток песен, пока мы, в конечном счете, не сделали остановку, прямо около крохотной замшелой хижины. В потемках на первый взгляд она казалась мрачной и заброшенной. Такие лачужки часто можно встретить в диких отдаленных от населенной местности лесах, которые принадлежат каким-нибудь лесничим или егерям. Может быть даже одиноким отшельникам, нашедшим свое пристанище в лоне природы. А после кончины своего хозяина домик становится его фантомной тенью, убранство которой напоминает о каждой проведенной минуте человеческой жизни: алюминиевая чаша с надкусанным яблоком, тлеющие поленья в камине, недопитая кружка заморского крепко заваренного чая. И, конечно, клетчатый с проплешинами плед, прикрывающий засаленное кресло, сохранившее тепло тела, казалось бы, недавно сидевшего здесь человека.
Я спрыгнул с кузова; Рами был занят поиском ключей. Он выудил их из внутреннего кармана куртки и отпер дверь, пропуская меня вперед. Крамник нажал на выключатель, и комната озарилась матовым желтоватым светом. Внутри было довольно уютно и тепло. Мы находились в комнате, напоминающей гостиную: вокруг камина из серого камня полукругом выстроились кожаный оливковый диван, пара пуфиков и круглый журнальный столик. Несколько встроенных стеллажей, сплошь забитые книгами, оформили голые древесные стены, на окнах висели бежевые занавески. И я бы с удовольствием приземлился на одно из кресел, слушая потрескивание горящих в камине дров и вдыхая запах сосновой смолы, но Рами повел меня за собой в другое помещение. Еще более маленькое и скромное, но не менее уютное. Это оказалась спальня: посередине стояла кровать, застеленная полосатым одеялом, по бокам от нее симметрично стояли тумбочки со светильниками. Образ комнаты дополняли плотные темно-коричневые шторы до пола и узорчатый жесткий ковер.