- Не волнуйся, я буду в порядке, - он подмигнул мне и ухмыльнулся.
- Ну, ладно, - я не стал оспаривать. Собственно, если он заболеет, это будут его проблемы, а не мои. Я натянул шлем и уместился на сиденье сзади. Я не знал, куда девать руки. - Эм, Рами, а за что мне держаться?
Крамник обернулся, посмотрев на меня сквозь визор на шлеме.
- За меня. Только крепко. Очень крепко. - с серьезностью в голосе проговорил он.
- Хорошо. - Я обвил руками его за талию, сцепив пальцы в замок, и прижался щекой к его спине.
Мы помчались через лес, и, миновав его рубеж, выскочили на широкую трассу. Превышая нормы скорости, мы прытко маневрировали между редкими машинами, опережая их далеко вперед.
О, мы словно летели! Парили прямо над землей! Никогда мне еще не приходилось испытывать подобных ощущений. Мы легко обгоняли ветер, деревья, людей, шагающих по брусчатым тротуарам. Они мелькали, смешиваясь в сплошные криволинейные, и даже свет от фонарей и фар искажался в колеблющиеся эфемерные ленты. Почему-то я внезапно ощутил некую связь между мной и Рами, ведь только мы вдвоем, именно в это мгновенье, чувствовали нечто похожее вместе. Только мы смогли приручить эту ночь, она подчинялась лишь нам, и никому больше. А все остальное было уже совсем неважно.
Мы неслись по краю обочины, и я мог наблюдать темные дома: в окнах все еще горел свет, хотя время наверняка переступило за полночь. Вечнозеленые ели и пихты, гордо возвышаясь, протягивали свои верхушки высоко к небу, озаряемые молочно-белым лунным светом. Они были похожи на ночных стражников, и, создавая непроходимую стену, охраняли город.
Странная эйфория питала мое тело. Я откинул назад голову, ловя ртом прохладный воздух; я безумно жаждал расправить руки в стороны и закричать, но это было бы слишком безрассудным. Я так не хотел, чтобы мы останавливались, даже на секунду. Поскольку мне казалось, что если мы это сделаем, то я утрачу нечто ценное, нечто хрупкое и едва уловимое.
Огромная фура появилась внезапно, словно из ниоткуда. Свет от фар разрезал темноту, он неровно мерцал, заманивая к себе. Разрастаясь, он становился все отчетливее, и похожий на окно в другой мир, неумолимо затягивал меня в свою сияющую бездну. Я смотрел на него, не отрываясь, будто заколдованный. Отчего-то мне показалось, что будет лучше, если я позволю ему себя поглотить.
Он пришел ко мне, словно бедствие. Я кричал, звал на помощь, отбивался руками, как мог, я боялся обжечься. Их было неизмеримо много, они беспрестанно причиняли мне нестерпимую боль; он пытался забрать меня с собой, хватая меня за запястья и с силой таща меня в черную пропасть, где пахло затхлой сыростью и страданиями. Огненные сполохи опаляли мою кожу, подбираясь к самому лицу; мне было так горячо, казалось, каждая клеточка моего тела полыхает в огне.
Рами держал парня за воротник, тот вырывался, расцарапывая ногтями его руку. Он слышал стоны и сиплые хрипы, Дан словно задыхался, будто ему было очень больно.
- Дан, прекрати! Мы же разобьемся! ДАН! - Мотоцикл рассекал главную магистраль, автомобили проносились мимо в угрожающей близости; макушка Дана достигла асфальта, шлем чиркнул по нему, рассыпав желтые искры.
Я видел его глаза. Преисполненные болью, они были влажными от слез; все его тело было охвачено пламенем, отчего он напоминал раскаленный шар. Его губы мне что-то шептали, и я смог прочитать по ним единственную фразу, засевшую в глубине моей души. Это было только между нами. Он все-таки отпустил мою руку, но я так не хотел его терять. Снова и снова, это повторяется каждый раз, когда я его вижу. Ведь он обещал всегда быть рядом со мной! Почему он вновь меня покидает, обрекая на одиночество? Почему?! Я бессилен. Я ничтожен, и не способен абсолютно ничего изменить или вернуть. Это просто невозможно... Он искренне улыбнулся и растаял в воздухе, словно дымка, забрав всю мою боль с собой. Оставив только теплый налет воспоминаний.
Я слышал шорох травы. Он окружал меня, достигая меня отовсюду. Где-то раздавался мерный рокот колес поезда по рельсам, в унисон с биением моего сердца. Я не хотел раскрывать веки. Мне нравилось лежать вот так, бездвижно, внимая тишине. Мои конечности будто оцепенели, я не мог пошевелиться, или просто не хотел. Меня устраивало думать, что я всего-навсего пребываю во сне. Таком приятном сне.
- Дан! Дан, очнись! - Это был голос Рами. Он отчаянно тряхнул меня за плечи, пытаясь воззвать к моему сознанию. Мои ресницы дрогнули. Я посмотрел на темно-фиолетовый небосвод; из глаз хлынули слезы, и я беззвучно зарыдал в рукав своей куртки. Рами не старался меня пристыдить или успокоить, позволив моей слабости выплеснуться наружу.
- Это произошло почти два года назад... - Мне было жизненно необходимо высказаться. Об этом я прежде ни с кем не говорил. Даже с родителями. В нашей семье эта тема стала запретной, запертой на сотни замков в нашем доме. Но я не перестаю об этом думать, с некоторых пор это стало частью меня.