Ивонна маячила передо мной, подпрыгивая и кружась, как раскрученный волчок. Ее рыжие косички то и дело смешно взлетали вверх, точно упругие пружинки, каждый раз, как девушка отрывалась от земли. Она была подобна весеннему цветку, которым хочется любоваться и ни в коем случае не срывать, потому что знаешь, что вскоре он погибнет в твоей руке. Даже не знаю почему. Но она и, правда, словно цветок. Она обаятельно мне улыбнулась, отчего на щеках проявились две ямочки, что придавали ей особый шарм.
- Тебе нравится у нас в школе?
- Даже не знаю, как сказать. Я же у вас тут только первый день. Поживем, увидим.
- А там, где ты жил раньше, тебе нравилось?
- Сложный вопрос. И да, и нет. Я помню свои детские годы, в то время я все время улыбался, и думал, что на свете не существует никаких проблем. А потом я, наверное, всего-навсего вырос. И понял, что жизнь не так проста, как кажется. Собственно, как гласит одна фраза: «Счастье там, где мы есть». Быть может, и здесь я найду свое счастье.
- М-м-м, звучит неплохо, - она снова улыбнулась. По-моему, она постоянно улыбается. Какой позитивный человек.
- Что ты будешь есть? Я куплю себе творожную запеканку с джемом, компот и шоколадку.
- Да ты сладкоежка, - как бы невзначай отметил я. - Я еще пока не знаю. Скорей всего горячий суп и чай.
Мы устроились за отдельным столиком около окна. Отсюда открывался отличный вид во внутренний двор, который был словно волшебный цветочный сад, усеянный разноцветными опавшими листьями. Редкие порывы ветра подхватывали их, увлекая за собой в восхитительном танце. Листья вились все быстрее и быстрее, взмывали вверх, до самых небес, и исчезали в лазурной дали, вслед за шорохом крыльев изредка пролетающих птиц.
Ивонна стучала по фарфоровой тарелке, нанизывая кусочки запеченного творога на зубчики вилки. Я, в свою очередь, вылавливал копченую колбасу из рассольника, выкладывая ее на край тарелки - суп я люблю, а вот от колбасы плеваться хочется, уж очень она противная.
- Это... - она облизнула палец, запачканный, судя по цвету, в абрикосовом джеме. - Ты куда все-время смотришь? - прошамкала она.
- С набитым ртом не разговаривай. Подавишься - спасать не буду.
- Злюка, - девушка театрально надула щеки.
- Да ладно. Я же шучу. Труп-то все равно девать будет некуда. - Бесстрастным тоном добавил я, состроив серьезное выражение; мои скулы свела мелкая судорога. Я крепился до победного, но в конечном итоге прыснул в кулак.
- Дурачок! - буркнула Ивонна и, упрекающе покачав головой, улыбнулась.
- Слушай, а что ты думаешь по поводу того парня? Рами? - он определенно не дает мне покоя.
- Рами? - Ивонна откинулась на стуле и пригубила стакан с красноватым мутным напитком. - Не знаю. Он похож на инопланетянина.
- Инопланетянина? То есть?
- То есть, будто он прилетел с другой планеты. - Она выудила из стакана крупную ягоду и, положив ее в рот, смачно причмокнула.
- Я тебя не понимаю.
- Ну, он не совсем такой, как мы. Или совсем не такой. - Девушка одарила меня серьезным взглядом, что было, как мне показалось, отнюдь не в ее духе.
- И как ты это определила?
- Просто чувствую. И все. Я не могу объяснить.
После неравной борьбы с упаковочной хрустящей фольгой, Ивонна, наконец, добралась до ее содержимого и погрузила свои зубки в шоколадную плитку.
- М-м-м, как вкусно! С изюмом и фундуком. Будешь? - Промычала она, протягивая мне отломленную дольку, но я отказался. Не люблю шоколад.
- Как думаешь, почему он ходит в этих непроницаемых черных очках? Полагаю, он что-то пытается скрыть? - Я задумчиво почесал подбородок.
- Почему бы и нет. Гипотетически.
- А ты сама как думаешь?
- Честно, даже не знаю. Может, он какой-нибудь агент Ноль-ноль-семь под прикрытием, - прошептала она заговорщически.
- Или он из секретной организации «Люди в черном», как в том одноименном фильме, помнишь? - продолжил я ее мысль.
- Такое тоже возможно. Гипотетически. - На лице девушки возникла улыбка, еще пуще раскалив мое сосущее любопытство, но тут же ускользнула, точно ящерка под камень. - Или он обыкновенный сноб. Тогда с ним лучше не связываться, себе дороже будет.
Но мне было все равно, Крамник вдруг стал моей навязчивой идеей. Он притягивал к себе и, подобно ископаемому, источал ауру таинственности, прячась от посторонних глаз. Но зачем? Он чего-то стесняется или боится, что его засмеют? Ведь среди подростков распространена жестокость по отношению к сверстникам, особенно к тем, кто хоть чем-то от них отличается.