Задняя дверь вела из нашей кухни в засыпанный гравием двор с большими двустворчатыми воротами, которые выходили на заросший пустырь. Мэггот стоял посреди двора, с тревогой оглядываясь назад, чтобы убедиться, что я иду за ним. Я не увидел ничего эдакого: никаких трупов грызунов, никаких мертвых птиц – ничего, что могло бы объяснить его странное поведение. Он подошел к воротам и замурлыкал-запел. Из жесткой травы, растущей на пустыре, вышла пушистая черная кошка. За ней по одному, друг за другом, шли четыре очаровательных котенка. Один был черным и пушистым, как мать. В том, кто был отцом остальных, не было никаких сомнений: все трое были точной копией Мэггота.
Мэггот с гордостью довел их до задней двери и подождал, пока я ее открою (позже он научил всех пользоваться дверью для кошек). Когда я это сделал, он провел семейство внутрь, прямо к шкафчику, где лежал кошачий корм, и выжидающе посмотрел на меня.
Согласно общепринятой точке зрения, ход событий, которые я только что описал, конечно же невозможен. Загляните в самые авторитетные источники, и вы узнаете, что отец котят не участвует в их воспитании, не проявляет интереса к их благополучию и даже при возможности убивает ради еще одного краткого полового акта с их матерью. Но Мэггот этого не знал. Он четко решил, что его подруга и котята заслуживают чего-то большего, чем зимовка в высокой траве, и привел всех в теплое, сытое и безопасное место, предварительно предупредив человека, который будет все это обеспечивать.
Исключение из правил только подтверждает правило: одного-единственного Мэггота было достаточно, чтобы показать, что шаблонные представления о кошках неверны. Осмелюсь предположить, что, хотя некоторые моменты в поведении кошек стереотипны, ни одна кошка не демонстрирует их все, а некоторые кошки – такое малое число из них, что мы вообще с трудом можем считать их кошками. Возьмем еще одного из моих котов, Воббера, который проявил себя как личность, будучи еще крошечным котенком.
Будущая мать Воббера, Брокколи, вошла в нашу садовую калитку в один прекрасный весенний день. Она была хорошо откормлена, хорошо ухожена и хорошо беременна – миниатюрное существо окраса тэбби, с белыми полосками и симпатичной мордашкой. Впоследствии она оказалась одной из немногих когда-либо знакомых мне кошек, которые действительно любили маленьких детей и не возражали, когда их тискали как плюшевую игрушку. Также выяснилось, что у нее имелся серьезный фетиш – ноги, она жевала пальцы каждого, кто опрометчиво решался ходить при ней босиком. Джекс влюбилась в нее с первого взгляда и предложила ей еду, которую та приняла, тихонько мяукнув. Они вместе отправились искать подходящую постель и остановились на картонной коробке, в которой когда-то лежали доставленные на дом овощи. Снаружи на коробке черным маркером были нацарапаны слова: «Брокколи кат. 1».
Три недели спустя, развалившись на коленях у Джекс, Брокколи родила своих котят. По-моему, их было четверо. Мы переселили мать и детей в картонную коробку и включили радиатор, чтобы им было тепло ночью. Брокколи, мурлыкнув, это одобрила.
Сразу после того, как котята открыли глаза, случилась беда.
Однажды утром мы с Джекс спустились вниз и увидели кровавую бойню. Картонная коробка была перевернута. На одной ее стороне были ужасные царапины, а подушка, которую мы положили внутрь, разодрана в клочья. Брокколи пряталась в углу. Испуганный писк подсказал нам, что котята укрылись за ней. Все, кроме одного. В центре на полу, в луже крови, лежал крохотный полосатый трупик. «Боже мой!» – вскрикнула Джекс.
Очевидно, котенок был мертв, но я подошел, чтобы убедиться в этом. Его рот был открыт, глаза закрыты, вокруг было очень много крови, но мне показалось, что я увидел едва заметное движение грудной клетки. «Кажется, он еще жив», – сказал я Джекс. Внутренний голос шепнул: это ненадолго.
Мы немедленно позвонили ветеринару. Она приказала нам привезти умирающего котенка вместе с матерью и остальной частью выводка, чтобы Брокколи не отказалась от него после разлуки, если он сумеет выжить. Ветеринарная клиника была в пятидесяти минутах езды. Когда мы добрались, умирающий котенок все еще дышал… Дышал он и на следующий день, когда мы позвонили, чтобы справиться о нем. К концу дня он снова с удовольствием ел. «Все это обнадеживает, – сказала ветеринар. – Но он был тяжело ранен и может остаться инвалидом».
Среди кошек были незаурядные личности. Кот в сапогах.
Гравюра Гюстава Доре. © Vostock Photo Archive