– Полиция, – произнес мистер Анкертон, поднимаясь с колен. – Мы должны немедленно вызвать ее. Может быть, Скотт, вы сами позвоните? Кому-то надо остаться здесь… да, я совершенно в этом уверен.
Своим тихим голосом джентльмена мистер Саттерсуэйт предложил свои услуги. Их хозяин принял это предложение с видимым облегчением.
– Дамы, – пояснил он. – Я все должен рассказать дамам, леди Синтии и моей дорогой жене.
Мистер Саттерсуэйт остался в саду, глядя на тело женщины, которая еще совсем недавно звалась Мойрой Скотт.
Бедный ребенок, проговорил он про себя. Бедный ребенок…
Он вспомнил строки о том, что все плохие деяния человека продолжают жить после его смерти[13]. Разве Ричард Скотт не был в какой-то степени виновен в смерти своей невинной жены? Конечно, они повесят Айрис Ставертон, размышлял он, хотя думать об этом ему было неприятно, но разве часть вины не лежит на муже жертвы? Плохие деяния человека…
И за них заплатило это невинное дитя.
С глубокой грустью он еще раз взглянул на нее. На лице, бледном и печальном, все еще сохранялась полуулыбка. Растрепанные золотистые волосы, изящное ушко. На мочке была видна капелька крови. Почувствовав себя детективом в душе, мистер Саттерсуэйт стал изучать сережку, оторвавшуюся при падении. Он наклонился вперед – так и есть: в другом ухе жертвы качалась небольшая жемчужная капелька.
Бедное, бедное дитя…
– А теперь вы, господа, – произнес инспектор Уинкфилд.
Все они находились в библиотеке. Инспектор, волевой мужчина сорока лет с проницательными глазами, заканчивал расследование. Он уже опросил большинство гостей, и теперь был почти уверен в том, что знал, как зовут преступника. Сейчас он слушал рассказ майора Портера и мистера Саттерсуэйта. Мистер Анкертон тяжело сидел в кресле, уставившись глазами навыкате в противоположную стену.
– Если я правильно понимаю, джентльмены, – сказал инспектор, – вы прогуливались по лесу. И возвращались по тропинке, которая огибает дом с левой стороны и выходит к саду. Я не ошибся?
– Все правильно, инспектор.
– Вы услышали два выстрела и женский крик?
– Так точно.
– Затем вы бросились бежать, выскочили из леса и оказались у входа в сад. Если кто-то хотел его покинуть, то это можно было сделать только через единственный выход, потому что пролезть сквозь живую изгородь из остролиста невозможно. Если бы кто-то выбежал из сада и повернул направо, то он столкнулся бы с мистером Анкертоном и мистером Скоттом. Если бы он повернул налево, то не смог бы скрыться, не замеченным вами. Правильно?
– Именно так, – подтвердил майор Портер, лицо которого было очень бледным.
– Тогда все ясно, – заключил инспектор. – Мистер и миссис Анкертон, вместе с леди Дрейдж, сидели на лужайке. Мистер Скотт находился в бильярдной, которая выходит на ту же лужайку. В десять минут седьмого из дома вышла миссис Ставертон, перекинулась с сидящими на лужайке парой слов и повернула за угол, направляясь к Саду для уединенных размышлений. Через две минуты после этого раздались выстрелы. Мистер Скотт выбежал из дома и вместе с мистером Анкертоном бросился по направлению к саду. В это же самое время вы и мистер… э-э-э… Саттерсуэйт появились с противоположной стороны. Миссис Ставертон была в саду, держа в руках пистолет, из которого только что было произведено два выстрела. Как мне представляется, она сначала выстрелила в спину леди, сидевшей на скамейке. После этого капитан Алленсон бросился на нее, и она убила его выстрелом в грудь. Насколько я понимаю, в прошлом между ней и мистером Скоттом были некоторые… э-э-э… отношения…
– Это абсолютная ложь, – вмешался майор Портер; его голос был хриплым от возмущения.
Инспектор ничего не сказал, а просто покачал головой.
– А что говорит сама миссис Ставертон? – поинтересовался мистер Саттерсуэйт.
– Она говорит, что направлялась в сад, чтобы поразмышлять в одиночестве. Как раз когда она делала последний поворот в лабиринте, раздались выстрелы. Миссис Ставертон вошла в сад, увидела валяющийся пистолет и подняла его. Мимо нее никто не пробегал, и она не видела в саду никого, кроме двух жертв… – Инспектор выдержал театральную паузу. – Так говорит она сама, и, хотя я и пытался ее остановить, настояла на том, чтобы сделать официальное заявление.
– Если она так говорит, – произнес все еще смертельно бледный майор Портер, – значит, так оно и есть. Я хорошо знаю Айрис Ставертон.
– Отлично, сэр, – сказал инспектор. – У нас еще будет время все это обсудить, а сейчас я должен выполнить свой долг.
13
Имеется в виду монолог Марка Антония на похоронах Цезаря из трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь»: «Все то, что человек свершил дурного, живет и после его смерти, Тогда как добрые его дела уходят вместе с ним в могилу…»