Мистер Саттерсуэйт уставился на мистера Кина глазами школьника, отвечающего плохо выученный урок.
– Нет, – медленно ответил он. – Ничего из того, что вы только что назвали. Момент, который я запомню на всю жизнь, – это момент, когда я один стоял над мертвыми телами – уже после всего – и смотрел на миссис Скотт. Она лежала на боку. Волосы были растрепаны, а на ухе виднелась капелька крови.
И, произнеся это, он вдруг понял, что только что сказал чрезвычайно важную вещь.
– Кровь на ухе? Я тоже это помню, – медленно произнес Анкертон.
– Видимо, когда она падала, сережка зацепилась и выпала из уха, – пояснил мистер Саттерсуэйт. Хотя теперь с его стороны это прозвучало немного неуверенно.
– Она лежала на левом боку, – напомнил Портер. – Значит, кровь была на левом ухе?
– Нет, – быстро ответил мистер Саттерсуэйт. – На правом.
Инспектор закашлялся.
– Вот это я нашел в траве, – снисходительно произнес он. В руке у него была петля из золотой проволоки.
– Но видит бог, господа, – воскликнул Портер, – такая проволока не могла развалиться от простого падения. Больше похоже на то, что ее отстрелили пулей.
– Вот именно! – воскликнул мистер Саттерсуэйт. – Это наверняка была пуля.
– Было сделано только два выстрела, – напомнил инспектор. – Одна и та же пуля не могла ранить ее в ухо и одновременно убить в спину. А если одним выстрелом отстрелили сережку, вторым убили миссис Скотт, то тем же выстрелом не могли убить капитана Алленсона – если только он не стоял прямо перед женщиной и очень близко – просто лицом к лицу. Нет, даже это невозможно, если только они не…
– Вы хотели сказать «если только они не обнимали друг друга», – закончил его фразу мистер Кин со странной улыбкой. – А почему бы и нет?
Все молча смотрели друг на друга. Сама идея казалась абсолютно дикой. Алленсон и миссис Скотт. Первым заговорил мистер Анкертон.
– Но они едва знали друг друга, – заметил он.
– Не уверен, – задумчиво заметил мистер Саттерсуэйт. – Они могли знать друг друга гораздо лучше, чем мы думаем. Леди Синтия рассказала мне, что капитан спас ее от скуки зимой прошлого года в Египте. А вы, – тут он повернулся к Портеру, – сами рассказали мне, что Ричард Скотт познакомился с женой в Каире, и тоже прошлой зимой. Они действительно могли очень хорошо знать друг друга…
– Но они ведь почти не общались, – продолжал удивляться Анкертон.
– Более того – казалось, что они избегают друг друга. Теперь, когда я об этом думаю, мне кажется, это выглядело наигранно.
Все посмотрели на мистера Кина, как будто были поражены заключением, к которому только что сами же и пришли.
Мистер Кин встал.
– Видите, – сказал он – к чему нас привело первое впечатление мистера Саттерсуэйта. Ну а теперь ваша очередь, – он повернулся к Анкертону.
– Простите? Я вас не понял.
– Когда я вошел в эту комнату, вы были в глубокой задумчивости. Хотелось бы узнать, что именно заставило вас так глубоко задуматься. И не волнуйтесь, даже если это не имеет прямого отношения к трагедии. Не волнуйтесь, если все это кажется вам просто… предрассудком… – Мистер Анкертон слегка пошевелился. – Рассказывайте.
– Мне скрывать нечего, – заговорил Анкертон, – хотя это не имеет никакого отношения к происшедшему, и вы все наверняка обсмеете меня. Я размышлял о том, что моей женушке надо было бы притормозить и не менять стекло в окне, а то это принесло нам беду.
Он никак не мог понять, чем вызван взгляд, которым обменялись мужчины, сидевшие напротив.
– Но ведь она еще его не заменила, – произнес наконец мистер Саттерсуэйт.
– Вот именно что заменила. Стекольщик был здесь рано утром.
– Боже мой! – произнес Портер. – Мне кажется, что я начинаю понимать. Стены в комнате закрыты панелями, а не заклеены обоями, правильно?
– Да, но какое это имеет отношение…
Не дослушав, Портер выбежал из комнаты. Остальные последовали за ним. Майор бросился прямо в спальню, где ночевали Скотты. Это была милая комната, отделанная светлыми панелями с двумя окнами, выходящими на юг. Портер стал руками шарить по панелям, покрывавшим западную стену.