— Лягушатину, — молвил по-французски путешественник.
— Фи, — проговорила девушка, — местные лягушки не так вкусны. Могу предложить жареного цыпленка.
Игорь кивнул в знак согласия, и уже через минуту на столе стоял поднос с курочкой. Явно до бройлера этим цыплятам было далеко. А может, и не цыплята это вовсе? Но выбирать Ермилову не приходилось. Между тем девушка притащила кувшин да наполнила, не дожидаясь слов благодарности от гостя, большую глиняную кружку. Пришлось раскошелиться, монетка тут же упала в карманчик на фартуке. Девушка улыбнулась, сделала реверанс и ушла.
Игорь сделал глоток. Вместо пива — хлебное вино. Ладно, и оно подойдет.
"А ведь оба иноземца умерли после возвращения Петра из-за границы? — неожиданно вспомнил Игорь. — А почему?"
Интересно было бы узнать, отчего так произошло?
Да и события, происходившие после возвращения, как-то не укладывались в рамки логики. Смерть двух лучших друзей. Евдокия Лопухина отправлена в монастырь. Бунт стрельцов, завершившийся казнью. Да и слух, что царя подменили! И тут грамота, составленная им самим — попытка подмены не удалась.
"Ничего не понимаю, — подумал Игорь, опустошая вторую рюмку. — Что-то тут не так. По-любому нужно оставаться в прошлом и разгадать эту странную загадку".
Размышления прервались, когда открылась входная дверь в трактир.
Вошли два европейца, оба дымят в трубки. Между собой беседу вели по-французски. Тот, что постарше, приятеля Патриком величал. Младший в ответ друга — Францем. Спорил о чем-то до хрипоты. Говори они помедленней, Игорь разобрал бы, о чем речь. Сели за несколько столов от Ермилова. Трактирщик как их увидел — заулыбался. Из-за стойки выскочил, лично обслуживать побежал.
"Эко, небось, важные персоны, — подумал путешественник и вдруг понял, — так ведь это…"
Трактирщик смел крошки со стола тряпицей и обратился к Лефорту и Гордону.
— Как обычно?
— Да.
И тут же бегом куда-то убежал. Только дверь хлопнула.
"Эко он перед ними прогнулся", — подумал Игорь.
Улыбнулся. Рукой взял курочку и отломил крылышко.
Стол трактирщик гостям знатный накрыл. От разных блюд тот просто ломился. Ермилов даже слюну сглотнул.
"А ведь это шанс познакомиться", — подумал он.
Медленно поднялся из-за стола и направился к иноземцам. Отвесил поклон, так что чуть о край стола с непривычки лбом не ударился.
— Прошу прощения, господа, — обратился Игорь по-французски. — Не ожидал увидеть в этих краях земляков, — промямлил он, — разрешите представиться? — и, не дожидаясь положительного ответа, — Мишель де Ля Гранд. — На секунду задумался. — Путешественник. Даже, если так можно выразиться — авантюрист. Искатель удачи.
Ермилов уже потом подумал, что глупость сморозил. Как можно было на Кукуе иностранцев не встретить. Если бы он в кабаке вино хлебное остался пить, это одно, а тут в трактире, где одни иноземцы — его фраза прозвучала как-то глупо. Но ни Лефорт, ни Гордон на эту несуразность внимания не обратили. Лишь только Франц, обтерев салфеткой губы, поинтересовался:
— Что тебе нужно?
— Я, господа, голоден, — между тем продолжал Игорь, — не могли бы вы меня угостить? Во рту даже маковой росинки не было…
Гордон взглянул на стол, за которым только что сидел де Ля Гранд, и прыснул от смеха.
— Это точно, — произнес Патрик, — авантюрист. Эвон, как заливает, — проговорил он Лефорту по-русски, — во рту ни капли маковой росинки, а сам, Франц, глянь, на ногах еле стоит.
— Садись, земляк, — вдруг проговорил Лефорт, понимая, что де Ля Гранд вот-вот может пошатнуться и упасть на стол, тем самым испортив трапезу. — Из каких ты мест?
— Париж, — первое, что пришло в голову, брякнул путешественник, и после этих слов Ермилов плюхнулся на скамейку. Гордон отломил у цыпленка ножку и протянул.
— Ешь, бедолага.
Игорь впился в нее зубами.
— А он мне нравится, — вдруг сказал Патрик, — наглый. Авантюрист, он и есть авантюрист. Возьмем его с собой, Франц, а потом после разговора поймем, что с ним делать.
— Хорошо, Патрик.
Через пару дней, находясь в компании Гордона да Лефорта, попивая английский ром, Игорь впервые поинтересовался, о чем так спорили приятели в день их первого знакомства.
— Азов! — Молвил Франц Яковлевич.
Ермилов удивленно посмотрел на собутыльника.
— Мы спорили об успешном взятии города Азова царем Петром, — пояснил Патрик Гордон.
Казалось бы, успехам русского монарха радоваться да радоваться, а, вон, выходило все по-другому. Лефорт был недоволен авантюрой государя, видимо, помня о прошлых неудачных походах русских в Крым. Когда Франц Яковлевич заикнулся о полуострове, Игорю сразу же вспомнился несостоявшийся отпуск. Так уж получилось, что путешественник вновь возобновил спор.
— Дело это неблагодарное, Патрик, — молвил Лефорт, обращаясь к приятелю, — Сам посмотри, сколько лет русские воюют с турками, а дальше этой пресловутой крепости сунуться не могут. А ведь когда-то Черное море называлось Русским. Мечта же царя Петра о выходе к Средиземному морю — пустой звук. Пшик, как говорят русские. То ли дело — Балтика! Вот куда нужно устремить взор и делать это нужно немедленно, пока у Швеции старый и никчемный король. Чуть-чуть промедлить, и ситуация будет такой же, как и на Юге. Слышал я, что сын шведского монарха — больно воинственен. И мнит себя не иначе как Александром Великим.
— Все это так, — парировал Патрик Гордон, — но зачем русским Балтийское море, Франц?
— Все развитые страны на Балтике, мой друг. Франция, Голландия, Англия. От Испании, поклонником которой вы, мой дорогой друг, являетесь, сейчас ничего, почти ничего не осталось. Все ее богатства и слава утонули вместе с непобедимой армадой в прошлом веке. Англия, Франция, Голландия — за ними будущее…
Неожиданно Лефорт замолчал, взглянул на Ермилова и спросил:
— А вы-то, Мишель, как считаете?
— Считаю что? — переспросил Игорь.
— За кем будущее? За Англией, Францией и Голландией или же за Испанией?
— За Америкой!
— За Америкой? — в один голос переспросили оба спорщика.
— За ней самой. Это сейчас она младенец, но вырастет, покажет свои зубы.
— Кому покажет? — уточнил Лефорт.
— Да всем. Франции, Голландии, Англии и даже России.
Иноземцы в то, что Америка когда-нибудь станет могущественной державой, не только не уступавшей своим влиянием на мировую политику Англии, но и превосходящей ее, не поверили. Не верилось, что она из колонии превратится в самостоятельное государство. Сказанное Мишелем больше походило на бред. Даже если и все и пойдет, как предсказывал француз, так, скорее всего, те же европейские государства обломают ей зубы.
— Может, ваша фамилия не де Ле Гранд? — Вдруг спросил Франц Яковлевич.
Сердечко у Ермилова екнуло. Допустить, что заговор могли организовать такие же, как он, путешественники по времени, Игорь не мог. Неужели не все варианты просчитал? Все разъяснилось через минуту, когда Лефорт протянул ему кубок с вином.
— Вас случайно не Мишелем де Нотердам кличут? — Подмигнул Франц и произнес: — Ладно вам, Мишель, всякую ересь нести. Давайте мы лучше вас с Петром Алексеевичем познакомим. Он сегодня к красавице Кукуйской — Анне Ивановне Монс приезжает. Глядишь, и местечко тепленькое подыщет. Можем вас и с фройляйн познакомить?
Француз отказываться не стал. Игорь понимал, когда еще такая возможность выпадет? Фортуна повернулась к нему лицом. Предположить, что звезды встали в линию или карты легли удачно и что это у него судьба такая, он просто не мог.
С Анной Монс, несмотря на то, что проживал Ермилов в доме Лефорта уже несколько дней, Игорю так познакомиться и не удалось. Франц Яковлевич на своей карете возил француза по Москве и показывал в основном "достопримечательности", большей частью из которых были кабаки. О посещении фаворитки Петра и помышлять не приходилось, а тут в одночасье все изменилось. Появилась возможность своими глазами увидеть девицу, ради которой царь супругу свою сослал в монастырь.