— Ну, пошли, — молвил Яков, — нас с тобой Дзержинский ждет.
Он протянул свои документы дежурившему у дверей чекисту. Скорее всего, понял Ермилов это формальность. Тот даже в бумагу не взглянул. Покосился на Игоря.
— Это со мной, — пояснил Блюмкин, открывая дверь.
Какого приема ожидал Ермилов? Надеялся, что Дзержинский обрадуется его приходу, начнет расспрашивать о Харькове?
Все банально просто. Блюмкин открыл дверь в кабинет начальника ВЧК. Пропустил Игоря вперед и только потом вошел сам. Дзержинский сидел за столом и что-то писал. На секунду он оторвался от своего занятия, чтобы посмотреть на вошедших. Буркнул: — "Здравствуйте, товарищи!" И вновь углубился в работу. Яшка кивнул на кожаный диван, что стоял у стены.
Ермилов понял без слов и присел рядом с эсером. Между тем Дзержинский продолжал работать. Казалось, что он забыл о них. Игорь даже занервничал. Наконец начальник ВЧК отложил перо и вновь взглянул на посетителей.
— Разрешите представить вам сотрудника ЧК, — проговорил Блюмкин, — из Харькова.
Дзержинский махнул рукой.
— Михаил Велетень.
Разговаривали долго. Начальник ВЧК интересовался, как обстояли дела с Харьковским территориальным отделением, до прихода немцев. Игорь признался, что поработать чекистам, в общем-то, и не удалось. Почти сразу же перед самым приходом в город оккупационных войск дела пришлось свернуть. Руководство. Тут стоит отметить, что Феликс Эдмундович сам назвал фамилии руководителей спецслужб. Ермилов даже облегченно вздохнул, назови он неправильно хоть одну, и покушение уже точно не состоялось бы. Игорь пожаловался, дескать, пришлось уехать из родных краев, так как считал, что где родился там и пригодился. С удовольствием выступил бы с оружием в руках против немцев, но приказ товарища Саенко был ехать в Петроград. Уже в дороге до чекиста дошел слух, что управление ВЧК вместе с правительством Ленина перебралось в Москву.
— Ничего, дорогой вы наш товарищ Велетень, — молвил Дзержинский, — вы нам и здесь пригодитесь. Врагов революции и в Москве предостаточно!
Пока разговаривали да пили чай без сахара, Ермилов разглядывал Феликса Эдмундовича. Сейчас он не походил на того пламенного революционера, каким был запечатлен в свое время фотографами. Вместо гимнастерки и галифе цивильный костюм. Подбородок тщательно выбрит. Глаза большие. Кажется, что видит человека насквозь.
— Значит так, товарищ Велетень, — под конец разговора произнес начальник ВЧК, — с завтрашнего дня поступаете в распоряжение товарища Исаева.
Ермилов удивленно взглянул на Дзержинского. Поступать в подчинение незнакомому ему человеку, да еще со шпионской фамилией Исаев, не хотелось. Феликс Эдмундович заметил реакцию харьковчанина и улыбнулся.
— Разрешите вам, товарищ Велетень, — проговорил он, — представить товарища Исаева.
Игорь ожидал, что сейчас в кабинет войдет прототип будущего Макса фон Штирлица, но дверь не открылась, и в комнату никто не вошел. С дивана встал Блюмкин.
— Товарищ Яков Блюмкин, — продолжал между тем Дзержинский, — известен у нас под псевдонимом — "товарищ Исаев".
Ермилову даже на секунду стало стыдно. Как же он, опытный сотрудник ФСБ, так плохо изучал документы в архивах по известным деятелям ВЧК? А ведь Игоря и еще нескольких человек по документам связанным с историей родной спецслужбы в Академии нещадно гоняли. Он попытался припомнить, какие еще псевдонимы были у эсера. В памяти всплыли еще два: Макс и Владимиров.
— Товарищ Исаев — заведующий отделом по борьбе с международным шпионажем. — Пояснил Дзержинский. — Вы же хотели, молодой человек, бороться с немецкими оккупантами, что заняли ваш родной Харьков?
Ермилов утвердительно кивнул.
— Ну, вот. У вас теперь есть такой шанс.
Игорь вновь удивленно взглянул на Феликса Эдмундовича. Тот оценил его взгляд по-своему.
— Я вынужден был воздержаться, — пояснил Дзержинский, — когда правительство подписывало и ратифицировало Брестский мирный договор.
Ермилов даже на секунду заподозрил начальника ВЧК в том, что именно он возглавлял покушение на фон Мирбаха. Вспомнилось, что некто (Блюмкин и Андреев так и не назвали потом его имени) дал приказ убить немецкого посла. Пытались ли сотрудники ВЧКа выгородить своего начальника, или это был неизвестный (для обывателей, по крайней мере) человек? Нет, решил Игорь, на этот вопрос так вот сходу и не ответишь.
— Вы, товарищ Велетень, где остановились? — полюбопытствовал Дзержинский, когда приятели собирались уходить.
— У меня, Феликс Эдмундович, — молвил Блюмкин.
— В гостинице "Националь"?
— Так точно.
— Хорошо. Вы уж, товарищ Велетень, потерпите. Дайте нам пару дней, и мы найдем для вас квартиру. Кстати, а может, вам, Михаил, псевдоним взять?
Ермилов чуть не брякнул: — "Француз", но сдержался. Как бы он объяснил Феликсу Эдмундовичу, да и Блюмкину столь странный выбор?
— Товарищ Большаков, — сказал Игорь и улыбнулся.
— А, понимаю, — усмехнулся Дзержинский. — Решили свою фамилию на русский язык перевести? — подмигнул.
— Так точно, — по-военному отчеканил Ермилов.
Уже в гостинице он задумался, а почему еще в первое свое путешествие в эпоху Петра Первого выбрал такой странный псевдоним. Ну, назвался бы каким-нибудь графом де По, так нет, де Ля Гранд.
Вот уже около часа Ермилов крутился в районе железнодорожного вокзала. Именно сюда на поезде должен был приехать в Москву Яков Блюмкин. Об этом эсер сам обмолвился, когда после возвращения от Дзержинского они уединились в "Национали" за бутылочкой самогона. Что-что, а выпить "товарищ Исаев" был не промах. Скорее всего, как и предполагал Игорь, именно этот напиток в свое время и сдружил его с чекистом. Поэтому, когда появилась возможность, Ермилов покинул гостиницу и совершил прыжок в прошлое.
Левого эсера он заметил издалека. Тот шел медленно, неспешно, озираясь по сторонам. На нем была поношенная шинель, черные, начищенные до блеска сапоги. Через плечо был перекинут вещмешок. Стараясь не попадаться, раньше времени на глаза чекиста, Игорь последовал за ним. Яков Блюмкин прошелся вдоль перрона и остановился у привокзального трактира. Минуты две разглядывал вывеску решая зайти внутрь или нет. Опасаясь, что нормально поесть в штаб-квартире не удастся, принял единственное правильное на тот момент решение. Толкнул дверь и вошел в трактир. Минуты через две за ним проследовал и Игорь.
Ермилову повезло. В трактире было много народу, единственное место, что было свободным, находилось за столиком, где сидел Блюмкин. Игорь направился сначала к стойке, заказал у трактирщика пива и вяленой воблы, и лишь после этого подошел к столику эсера.
— Разрешите присесть? — Спросил он у чекиста.
Блюмкин оторвался от еды, сделал глоток из кружки и окинул взглядом зал. Убедившись, что больше свободных мест в помещении нет произнес:
— Всегда, пожалуйста.
Трактирщик притащил заказ и поставил перед Ермиловым. Игорь расстегнул пальто, так что браунинг стал прекрасно виден Блюмкину и извлек из кармана несколько монет, протянул их хозяину заведения.
— Откуда приехали? — Полюбопытствовал эсер.
— Из Харькова.
— Из Харькова?
— Пришлось сделать небольшой крюк, — пояснил Ермилов.
— И что же вас привело в Москву?
— Дела. Кстати, — как бы вдруг молвил Игорь, — позвольте представиться Михайло Велетень.