— А это идея. Главное, чтобы специалисты там… — проговорил Заварзин, но Игорь его перебил:
— Разберутся. Это их работа. Вы мне лишь фотоаппарат достаньте. Главное, чтобы он маленьким был. — Он замолчал, и словно оправдываясь, добавил, — мой-то в машине остался.
Заварзин кивнул. Уже оказавшись в своей комнате, Ермилов вдруг затребовал информацию по особняку гаулейтера. Его интересовало, когда тот был построен. "Полковник" удивленно посмотрел на разведчика, но уже к вечеру требуемое достал. Где он откопал секретную документацию по зданию, Игорь уточнять не стал. Одно ясно, что это сделать было не так уж и просто. Вполне возможно, людям Заварзина пришлось рисковать жизнью ради странной, как считал Геннадий, прихоти Ермилова. Ну, и само собой фотоаппарат. По счастью цифровой, со встроенной флэшкой. Оставшись один, Игорь начал изучать принесенное. Сначала схему, затем фотоаппарат. Тот был немецкого производства.
— Любопытно, а что там случилось с квантунской армией? — проговорил Игорь.
На этот вопрос, как и на другие он ответит в Красноярске. А сейчас нужно было решать другие вопросы. Поэтому Игорь еще раз оценил фотоаппарат. Во-первых, внешне ничем не отличается от обычной мыльницы, из его реальности. Во-вторых, и фирма знакомая. Когда-то считавшейся одной из лучших в Европе. Grundig одна из старейших фирм. Ермилов помнил что она, пожалуй, самая старейшая в старом свете. После той войны, в которой русские вместе с союзниками одолели третий рейх, именно она начала в свободной Германии выпускать телевизоры. Игорь был знаком с одним пенсионером, который за первый портативный радиоприемник Grundig Boy любые деньги. В его мире фирма чуть не обанкротилась в начале двадцать первого века, здесь же, судя по всему, была маркой номер один.
Проверил, как фотоаппарат работал. Сделал несколько снимков. Удалил. Сам не заметил, как задумался, разглядывая флэшку, вытащенную из прибора. Если здесь существовали такие технологии. Пусть и слегка примитивный телевизор… Тут Игорь себя отругал. То, что у него в комнате стоял лаповый телевизор, еще не значило, что сами хозяева жизни использовали их по-прежнему. Вполне возможно, что у них давно уже были плазмы и ЖК, а этот просто был выкинут на помойку. Русский человек, как обычно, посчитал, что этот ящик еще может, послужит. Так вот, если здесь существовали телевизоры да цифровые фотоаппараты, то вполне возможно были и компьютеры или даже интернет, хотя, Бог знает, как они в это реальности называются. Ермилов надеялся, что у гаулейтера в особняке окажется такой прибор.
Он разобрал кровать и грохнулся на нее, с надеждой, что удастся выполнить миссию. Уснул.
Утро, как это обычно бывает, принесло свои сюрпризы. В комнату вошел Заварзин и сообщил, что Гюнтер, так звали молодого подпольщика, что привел Ермилова на конспиративную квартиру, арестован. Взяли того в районе Парка Победы, где он по своей инициативе, решил увести автомобиль разведчика. Паренек как-то не сообразил, что за машиной будет выставлено наблюдение, и она превратится в ловушку. Вот в мышеловку и угодил Гюнтер.
— Оправдаться, что он всего лишь воришка, — вздохнул Заварзин, — у него не получится. Его еще в прошлый раз засекли в обществе резидента.
— Откуда вы это знаете? — спросил удивленный Игорь.
— У нас свой человек работает в гестапо.
— А вы тащить паренька ваш человек не может?
— Увы, нет. Нам и так с трудом удалось внедрить его в тайную полицию. Рисковать ради обыкновенного подпольщика слишком опасно. Поэтому нужно уходить, и делать это немедленно.
— Боитесь, что паренек просто расколется?
— Боюсь, — признался Заварзин. — Честно сказать — боюсь! Там и не таких раскалывали.
— А насчет моего задания?
— Про вашу миссию Гюнтер ничего не знает.
— И то хорошо.
Стали собираться, слава богу, вещей как таковых у Игоря не было, управились быстро.
— Вы мне особняк гаулейтера, во время поездки покажите, — попросил он, когда садился в автомобиль.
— Покажу, тем более конспиративная квартира, на которую мы сейчас поедем находиться именно в том районе.
Рискованно, решил Ермилов, хотя с другой стороны более надежного места во всем городе не сыскать.
То, что не удалось Лужкову с его супругой, оказалось, по плечу оккупантам. Прекрасна монорельсовая дорога, огромные стеклянные здания, чем-то напоминавшие гробы и полное отсутствие пробок. Игорь даже себе вопрос мысленно задал, что тут транспорта мало или просто городские развязки сделаны по уму? Зная тягу немцев к порядку во всем, скорее всего второе. Изредка Ермилову на глаза попадались здания, на которые Игорь ни во время своей одиночной поездки, ни во время возвращения с митинга просто внимания не обратил. Дома построенные еще при государях императорах были в отличном состоянии, и казалось, что их возвели вот-вот. Промчались мимо того места, где в его реальности высился храм, а в реальности Льва Троцкого был огромный дворец советов. Игорь ожидал увидеть на это месте все что угодно, но не бассейн. Тот самый, что находился в Москве до середины девяностых годов.
— Что-что, а немцы спорт любят, — проговорил Заварзин, заметив взгляд Ермилова. — С олимпиады тридцатых годов им постоянно удается занимать первые места. Так было и в сорок четвертом.
"Полковник" вдруг ни с того ни с сего, начал рассказывать, как в сорок четвертом, через год, после окончания войны. Немцам все же пришлось немного повозиться под Сталинградом. Фельдмаршалу Паулюсу удалось захватить в котел две советские группировки, защищавшие город и окрестности. Так вот, после окончания войны возобновились олимпийские игры. Американцы, тогда еще не владевшие ядерной бомбой, были вынуждены подписать мирный договор с Японией, отдав в качестве контрибуции — Аляску, предложили провести следующие соревнования в Филадельфии. Гитлер, помня о конфузии тридцатых годов, согласился.
— Тогда они тоже с треском пролетели, — проговорил Заварзин, притормаживая у шикарного дворца, — но потом… Потом пошли победы. Одна за одной. Кстати, — молвил "полковник", — вот это и есть особняк гаулейтера.
Ермилов оглядел здание. Все дворцы, построенные в его реальности, просто меркли перед этим сооружением.
— Тройная защита, — сказал Заварзин, после того, как они миновали дворец, — просто так внутрь не попадешь.
— Само собой, — согласился с ним Игорь. — Вот только как мне внутрь попасть это уже моя забота. Вы лучше, Геннадий, скажите, когда этот дом возводить стали.
— А вам-то это зачем?
— Из любопытства.
— Ну, раз из любопытства. Так в году пятидесятом. Его сам первый гаулейтер проектировал.
— Аксман?
— Он самый. Ну, вот и приехали, — вдруг сказал Заварзин, останавливая машину у пятнадцати этажного здания из стекла и бетона.
— А нас тут… — начал, было, Ермилов, но "полковник" перебил.
— Не бойтесь. Тут живут известные в городе буржуа, ну и я само собой. Кстати позвольте представиться, — молвил Геннадий, — Макс Отто…
— Фон Штирлиц?
— Фон Шикельбрудер…
— Как у Гитлера.
— У него родимого, — согласился Заварзин. — Как ни как дальний родственник первого фюрера Рейха.
— Вы, наверное, Макс Отто, — усмехнулся Ермилов, — и картинки рисуете…
— А как же не без этого, — кивнул "полковник", — приходится. Генны, — подмигнул он.
Игорь уже догадывался, как человек из подполья оказался в штате Гестапо. Верные "друзья" фон Шикельбрудера, скорее всего, оказали содействие известному городскому художнику.
Поднялись на лифте почти под самую крышу. Заварзин пропустил Ермилова в просторную комнату.
— Только благодаря памяти любимого дядюшки Адика и имею такие шикарные апартаменты, — проговорил "полковник".
— А как же там? — Спросил Игорь, подразумевая под "там" Красноярск.
— Там все согласованно. К тому же в этот район совсем редко наведывается полиция с целью радиоперехватов. Мало ли какие у благодетелей города могут быть личные переговоры. Один раз, — Заварзин улыбнулся, — запеленговали моего соседа. А он в это время переговоры вел о поставке, даже не помню чего. Но суть не в этом. Пока не разобрались, пока не договорились. Короче городу такой иск был предъявлен, что сам гаулейтер сюда на поклон явился. Но как бы то ни было, а сделка, связанная с правительством рейха была сорвана. Тут же приказ в этом районе радиоперехват не вести.