— Потерпи маленечко. Доставлю в госпиталь…
Закинул Георгия в седло его лошадки, сам на Зорьку заскочил, и поскакали они в сторону полка.
Полковник Прохоров тут же распорядился доставить унтер-офицера в госпиталь. Затем взглянув на Ермилова, добавил:
— И вы бы, господин капитан, прокатились бы до госпиталя. Провели осмотр. Вдруг что-нибудь не так.
С Ермиловым все было в порядке, и он в этом был уверен на сто процентов. Будь Игорь человеком этой эпохи, то настоял бы на том, чтобы остаться в распоряжении полка, а тут такая удача. Прохоров давал ему возможность быть около будущего маршала, как можно дольше. Между тем Жукова сняли с лошади. Фельдшер осмотрел рану. Достал из кармана блокнот и карандашом что-то написал. Вырвал из него листок и протянул Игорю.
— Передайте это полковнику Иванову-Задунайскому.
Ермилов отсалютовал и запихнул записку в карман. Посмотрел, как Жукова положили в автомобиль.
— Может идти, господин капитан, — проговорил Прохоров, заметив взгляд Игоря.
Шофер завел машину.
— Как думаешь, долго наш унтер в госпитале проваляется? — полюбопытствовал он, когда они выехали на дорогу, ведшую куда-то в сторону Харькова.
Игорь чуть не сказал: что до февральской революции, но сдержался, лишь только прошептал:
— Боюсь, для него эта война уже закончилась…
Шофер удивленно взглянул на капитана, но больше вопросов не задавал.
Усатый эскулап, его растительности мог позавидовать даже Буденный, оглядел раненого. Затем прочитал записку, переданную капитаном, и распорядился отправить Жукова в операционную.
— Вы вовремя его в полк доставили. Фельдшер сделал все, чтобы предотвратить кровотечение. Еще немного и вы бы потеряли унтер-офицера.
"Эвон, как выходило, — подумал Игорь, — если бы я не привез Жукова в полк, то все равно потерял бы его".
— Вы, господин капитан, уж будьте любезны, подождите чуть-чуть. Закончу с вашим товарищем — возьмусь за вас.
— Но со мной все в порядке! — Воскликнул Игорь.
— По спокойнее. Вам не надо нервничать. Я все же врач. И мне решать здоровы вы или нет.
Ермилов выругался. Полковник Иванов-Задунайский сердито взглянул на него, сверкнув моноклем, и произнес:
— Уйдете. Сообщу в полк, что вы дезертировали. А с дезертирами не больно у нас возятся.
Ушел. Ермилов и не думал уходить. Теперь ему в полк не было нужды возвращаться. Но и ждать у моря погоды, тоже не хотелось. Прикинул, сколько времени продлится операция, и переместился в будущее. Вновь, как и тогда на заводе Михельсона все точно рассчитал. Доктор появился минут через пять. Взглянул на Ермилова и буркнул:
— Жить будет унтер-офицер, так и передайте полковнику Прохорову. Но боюсь раньше весны, ему в полк не попасть. Контузия уж больно тяжелая. А сейчас пойдемте ко мне в кабинет, я вас осмотрю.
Просторный белый кабинет. О той медтехнике, что будет через сто лет, пока только остается мечтать. Белая металлическая кушетка, деревянные, покрашенные в точно такой же цвет: стул, стол и табурет. Под потолком газовая лампа. Слегка притушенная.
Иванов-Задунайский тут же включил на полную мощность. Показал рукой на табуретку и скомандовал:
— Раздевайтесь и садитесь.
В этот момент Игорь впервые был рад тому, что от современного нижнего белья он избавился, когда отправился на встречу с Петром Алексеевичем и Меншиковым. Сейчас бы трусы красного цвета с золотистым серпом и молотом смотрелись как-то несуразно. Да и не логично, а сунься в них в конце тридцатых, так за кощунство над государственным флагом, Ермилова, точно бы расстреляли. Причем без суда и следствия.
— Да вы, батенька, — проговорил доктор, — здоровы как бык! Вам крепок повезло в отличие от вашего товарища. Так что я напишу справочку, что здоровы, и вы передадите ее полковнику Прохорову.
У Игоря на счет своих дальнейших действий были другие думки. Нужно было возвращаться в будущее. И для этого не нужно было ехать в Москву. Для этого подойдет Харьков. Если все получилось, он просто свяжется с Заварзиным и сообщит, где находится. А если нет, то придется опять возвращаться сюда.
Между тем доктор приказа одеваться, а пока Ермилов это делал, написал записку для полковника десятого Драгунского Новгородского полка. Сложил ее, и протянул Игорю.
— Так и быть, — молвил он, — сегодня в госпитале переночуете, а завтра с утра отправитесь в полк.
Не нужная процедура, но как понял Игорь, ее нельзя было избежать. С другой стороны за последние часы он сильно подустал, и ему хотелось хотя бы выспаться. Полковник вызвал своего денщика и приказал тому, чтобы он показал господину капитану комнату.
2013. Харьков. Реальность — 3.Самая страшная вещь в жизни — разочарование. Считаешь, что все у тебя получилось, что ты и царь и бог, и тут бац выясняется — не доработал. Сыпать голову пеплом в этой ситуации бессмысленно, а нужно вновь засучить рукава и приниматься за решение все тех же задач, которые когда-то сам поставил для себя. Иногда, кажется, что выиграл войну, а получается, что всего лишь одержал победу в небольшой битве, значимость которой ничтожна.
Ехать в украинский Харьков, а попасть на оккупированную немецкими захватчиками территорию. Город, в который переместился во времени Ермилов, был для него так же чужд, как и Москва этой реальности. Огромные сооружения, свойственные только воспаленной фантазии сумасшедшего художника, вместо привычных зданий после военного периода существования СССР. Разделения городских кварталов на гетто. Полиция почти на каждом шагу. Хорошо еще, что Игорю удалось раздобыть современную одежду, оставив военный мундир в небольшом лесочке на окраине. Ермилову просто повезло, что ему удалось набрести на небольшую лавочку в одном селе. К сожалению, как тогда предполагал путешественник, он вынужден был взломать дверь в магазин. Стащить первое, что попалось под руки. Игорь надеялся, что после того, как вернется в Москву, ему удастся компенсировать бизнесмену издержки. Он даже свой адрес в записочке с извинениями оставил.
Да вот только когда оказался на окраине города Харькова, понял что сделал это зря. Увы, но история не изменилась. Ермилов даже на секунду представил, как найдут немцы его бумагу. Сравнят пальчики, оставшиеся в магазине (увы, но пришлось работать без перчаток), и ахнут. Отпечатки принадлежат человеку застреленному гестаповцами в Москве несколько недель назад.
Пришлось возвращаться вновь в прошлое.
1917. Украина. Около Харькова.Переместился Ермилов в февраль семнадцатого года. Добрался до госпиталя, в котором осенью прошлого года оставил Жукова. Предстояло узнать, выжил ли тот после контузии. Для этого явился в кабинет Иванова-Задунайского.
Керосиновая лампа еле-еле светила. Обстановка в помещении не изменилась. Та же белая мебель, только теперь на стене висел портрет председателя временного правительства Александра Федоровича Керенского. Сам полковник был занят своими обычными делами. Когда дверь отворилась, он оторвался отдел и взглянул на вошедшего. Это был тот самый капитан, что осенью привез в госпиталь молодого унтер-офицера.
— Разрешите, господин полковник? — Спросил он.
— Входите, капитан. Я гляжу, вы демобилизовались.
— Увы, вынужден.
— Понимаю. Сейчас многие полки распущенны. Армия полностью развалена. А германец алчно смотрит на наши города. Большевики, эсеры и прочие прихвостни кайзера, готовы за деньги продать наше отечество. Впрочем, чем могу служить?
— Я пришел поинтересоваться о судьбе Георгия Жукова?
— А! Того самого молодого человека, которого в октябре прошлого года вы доставили в госпиталь.
— Его самого.
— Так выписали его и отправили в полк.
Ермилов облегчено вздохнул. По крайней мере, Жуков не погиб после того взрыва. Он уже собирался поблагодарить полковника и отправиться в Драгунский полк, но Иванов-Задунайский произнес: