Уже собираясь закончить работу, девушка присела рядом с дорожкой, огибавшей дом, и открыла банку прохладительного напитка. Она не слышала шагов своего соседа до тех пор, пока он не приблизился к ней почти вплотную.
— Ты так испортишь себе руки, — заметил он.
Она вздрогнула, испуганная его бесшумным появлением, и чуть не пролила напиток.
— Извини, — смущенно пробормотал он, присаживаясь рядом с ней. Он выглядел шикарно в широких серых брюках, сшитой на заказ рубашке и кожаных туфлях. От него пахло дорогим одеколоном. Он тщательно побрился, его волосы были аккуратно уложены. Он совсем не походил на того механика в рабочем комбинезоне, и это лишь усилило ее подозрения. Нет, механики так не одеваются, мелькнуло в голове у Морин.
— Когда я устаю, я ничего не слышу вокруг, — сказала она, взглянув на него. — Я думала, вы уехали на выходные.
Джейк пожал плечами, вытащил из кармана сигарету, прикурил и положил свою позолоченную зажигалку обратно в карман.
— Я решил, что мне не мешает денек отдохнуть. — Он с любопытством посмотрел на нее сверху вниз. От его внимания не ускользнули пятна грязи на ее одежде и выпачканные в земле руки. — Это очень вредно для ногтей. Почему ты не надеваешь перчатки?
— Наверное, во мне живет что-то первобытное, — мечтательно ответила она. — Я люблю копаться в земле. А перчатки — довольно противная штука.
— Давно ты здесь живешь? — затянувшись, с интересом спросил он.
— Почти полгода, — ответила Морин. — Со времени гибели моих родителей.
Джейк испытал к ней что-то вроде сочувствия.
— Я знаю, что это такое — потерять кого-то из родителей, — сказал он. — Мои мать и отец тоже умерли, правда, не в одно и то же время. У тебя есть братья или сестры?
— У меня никого нет. — Она посмотрела на него, не решаясь спросить его о том же.
— У меня тоже никого нет, — сказал он, предвосхитив ее вопрос. — Но я научился ценить одиночество. Оно мне даже нравится.
— Не могу представить, как можно любить одиночество, — задумчиво возразила Морин, глядя на предзакатное небо.
— Неужели? — спросил он, слегка улыбнувшись. — Ты вот тоже из дома почти не выходишь, разве что по воскресеньям. И на работе ты все время одна.
— Это не значит, что мне нравится одиночество… О Господи!
Она вскочила и без всяких объяснений побежала в дом. Бэгуэлл сидел на столе около вазы с яблоками и грушами, отщипывая по кусочку то от одного, то от другого фрукта.
Когда она, запыхавшись, вбежала в комнату, он спокойно посмотрел на нее и удовлетворенно сказал: «Хор-р-рошо!» В клюве у него был кусок груши, а в лапе он зажал огрызок яблока.
— Ах ты, гадкая птица, — простонала Морин. — Мои прекрасные фрукты!
За ее спиной послышался какой-то звук, переросший в рокочущий смех, не лишенный своеобразного очарования.
— Это и есть Бэгуэлл, — представила она птицу своему новому соседу.
— Привет, Бэгуэлл, — сказал Джейк, подойдя поближе к столу.
— Не протягивайте к нему руку, — предупредила она. — Он может клюнуть.
— Я буду иметь это в виду. — Он улыбнулся, глядя на ужимки попугая, который, польщенный вниманием постороннего человека, красовался, распустив перья.
— Он любит мужчин, — заметила Морин. — Возможно, что он — на самом деле она.
— Он очень милый, — сухо сказал механик.
— Милый! Милый! Хор-р-роший! — обрадовался Бэгуэлл. — Пр-р-ривет!
Джейк рассмеялся.
— И к тому же умный.
— Он тоже так думает, — сказала Морин, робко посмотрев на соседа. — Хотите что-нибудь выпить? У меня есть прохладительные напитки, и я могу сделать кофе.
— Настоящий кофе? — язвительно спросил он. — Терпеть не могу растворимого.
— Кофе настоящий, — уверила она его, подумав, что он довольно прихотливый гость, и налила в электрокофеварку свежей воды. — А у вас есть еще какое-нибудь имя, кроме Джейка? — спросила она, делая вид, что не знает этого.
— Джейк Эдвардс, — сказал он, пододвинул стул и сел. — Ты не куришь?
— Нет, но я не возражаю, если вы закурите. — Она включила кофеварку и подала ему большую синюю пепельницу. — Вот, пожалуйста. Папа подарил мне ее на Рождество, чтобы ему было куда стряхивать пепел.
Она вздохнула, вспомнив, как это было. И сразу после Рождества его и мамы не стало…