Морин покраснела еще сильнее. С ним она чувствовала себя совершенно неопытной. Впрочем, она и была неопытной. Ее подрагивающие руки обвились вокруг него. Переполненная новыми ощущениями, она застонала. Легкая судорога пробежала по ее телу, когда она ощутила шершавое прикосновение его кожи.
Его руки скользнули на ее ставшие твердыми соски.
— Не бойся. — Джейк старался говорить убедительно. — Мы не будем заходить слишком далеко.
Он наклонился, его губы нашли ее грудь, и через секунду он уже нежно посасывал ее, наслаждаясь восхитительным ароматом ее тела и слыша, как Морин слегка постанывает в ответ на ритмичные прикосновения его языка.
Его решимость не давать воли чувствам и держать ситуацию под контролем таяла с каждой секундой. Джейк почти обезумел от вожделения. Она до боли в суставах стиснула его плечи, когда он своими жадными губами ласкал ее соски, словно пытаясь вобрать в себя эту теплую податливую плоть. Он обещал ей не заходить слишком далеко. Да, он умел себя контролировать — и раньше неоднократно демонстрировал это умение с другими женщинами. Но сейчас все было совсем не так, как раньше, и он, понимая, что теряет голову, ничего не мог с собой поделать.
Его неистовые ласки изменили Морин почти до неузнаваемости. Голова откинута в неосознанном порыве, волосы разметались, лицо пылало, глаза горели огнем желания, а губы слегка припухли от поцелуев.
Задыхаясь, он еще сильнее прижал ее к себе.
— Я хочу тебя, — прошептал он осипшим голосом, — и ты тоже хочешь меня. Зачем же нам мучить друг друга?…
— Джейк, я могу забеременеть! — Морин ощутила приступ внезапного страха. Она уже почти не могла сопротивляться, но в ней опять заговорило благоразумие, внушавшееся ей с детства, и она попыталась оттолкнуть его. — Отпусти меня! Не надо…
— Ради Бога, стой спокойно, — простонал Джейк, не отпуская ее. Он весь дрожал от неутоленного желания.
— Извини меня, — пробормотала она, не желая обидеть его отказом и одновременно стараясь положить конец этому безумству.
— Не бойся забеременеть, — сказал он как можно спокойнее. — У меня кое-что есть…
Морин до полуобморока хотела его, но строгое воспитание давало себя знать. Между ними вдруг образовалась невидимая преграда, сооруженная из внушенных ей ценностей и правил. Она знала, что, отдавшись ему, совершит страшный грех, и боялась этого. Она не могла переступить через свои убеждения — даже ради Джейка.
Ее сопротивление разозлило его. Он все еще дрожал от возбуждения, но его гнев грозил вот-вот прорваться наружу.
— Хочешь подождать до брачной ночи, да? — с упреком спросил он.
Холодно улыбнувшись, он вдруг оттолкнул ее, наклонившись, поднял рубашку и небрежно набросил на плечи Морин.
— Отдохни, малышка. Это я уже проходил — все эти ловушки и другие женские приемчики… Я никогда не пожертвую моей свободой ради того, чтобы быстренько переспать с тобой.
Сказанная довольно грубым тоном фраза повисла в воздухе. Боже мой, что происходит? — подумала Морин, непослушными руками натягивая на себя рубашку. Он же ничего не понял! Она хотела его так же, как и он ее, просто отдаться мужчине без взаимной любви для нее было равнозначно предательству.
Джейк был вне себя. Морин вся сжалась. Ощущение такое, как будто он дал ей пощечину. Он сжал зубы, уже жалея о том, что сделал и сказал. Нет, нельзя было заходить так далеко — ведь он ей это пообещал. И вот что в результате получилось… Но, увидев, как она застегивает пуговицы на рубашке, он ощутил новую волну возбуждения. Один запах ее тела сводил его с ума.
— Мне нужно одеться. — Голос ее дрожал.
Она зашла в спальню, закрыла за собой дверь и дала волю слезам. Видеть его не желаю, в отчаянии думала она. Как он посмел такое сказать?… Господи, как больно… Ведь он был таким нежным, таким ласковым — и как после этого у него язык повернулся?… Оказывается, ему нужно только ее тело, не душа, не сердце — только тело! Значит, он такой же, как все мужчины!
— Морин! — позвал он.
Всхлипнув, она закрыла дверь спальни на замок и ничего не ответила. Не нужно, чтобы он видел, в каком она состоянии.
Впрочем, он уже догадался об этом, услышав за дверью приглушенные всхлипывания. Он тяжело вздохнул и прислонился лбом к двери.
— До встречи, Морин. Мне пора идти.
Она попыталась унять нервную дрожь.