Кстати, когда он возвратился в ту часть комнаты, которая была гостиной, он понял, что пребывание в образе Гарри имеет свои преимущества. Джози стояла к нему спиной, наклонившись к мини-холодильнику.
Он был вынужден напомнить себе, что не следует слишком привыкать к уютной жизни с Джози. У него была другая задача — вернуть свою память.
— Ух ты! — выдохнула она, повернувшись в его сторону с небольшим кувшином апельсинового сока в руке. — Надеюсь, все подошло по размеру? Я однажды несколько месяцев проработала в отделе мужской одежды в одном из магазинов Майами, так что довольно хорошо научилась определять размеры на глаз...
Гарри кивнул:
— Все подошло великолепно. Спасибо.
Она все выбрала удачно. Даже сандалии подошли по размеру.
Джози глаз не сводила со своего гостя.
— Вы выглядите совсем другим.
Он все еще выглядел как Джон Гарриман, но в то же время отличался от Джона Гарримана. Он был сейчас похож скорее на человека, напоминающего Джона Гарримана, а не на самого Джона Гарримана.
Изменение цвета волос завершит преобразование.
Подавив желание продолжать смотреть на него, она разлила только что сваренный кофе в две кружки. Нечего предаваться фантазиям, строго приказала она себе. Надетые на нем гавайская рубашка и сандалии не меняли того факта, что на самом деле это Джон Гарриман и что обитают они с ним в двух диаметрально противоположных мирах.
При обычных обстоятельствах они никогда бы не встретились, и когда все это закончится, они больше никогда не увидятся снова — напомнила она себе.
— Присаживайтесь, — коротко сказала она, указав жестом на кресло в так называемой гостиной.
Прихватив с собой газету, он опустился в кресло. Обивка на кресле была выгоревшая, деревянные ножки с зазубринками. Каюта на его яхте была, наверное, просторнее, чем вся эта квартирка.
Несмотря на это, он чувствовал себя здесь как дома. Он снял очки в проволочной оправе, засунул их в карман рубахи и принялся просматривать газетную передовую.
Она поставила кружки на кофейный столик перед ним, потом принесла на подносе пончики, сахар, молоко, сок и стаканы.
— Я редко что-нибудь готовлю, когда бываю дома, — извиняющимся тоном сказала она. — Мне не следовало бы есть пончики, но они упрощают приготовление завтрака. Я люблю готовить, когда это моя оплачиваемая работа — я постоянно помогаю в гриль-баре, — но когда я не на работе, я ленюсь готовить.
Гарри пожал плечами.
— Меня вполне устраивают пончики, — сказал он. — Уверен, что я люблю пончики. Правда, я этого не помню. А это странно, очень странно.
Он взял пончик и продолжил чтение статьи.
Налив себе стакан молока, Джози устроилась на кушетке напротив него и тоже взяла пончик. Окунув в молоко шоколадный пончик, она исподтишка разглядывала его благородное худощавое лицо.
Может быть, написанное в статье что-нибудь напомнило ему? Может быть, именно в этот момент к нему возвращается память?
Осознав, в каком направлении потекли ее мысли, она чуть не подавилась пончиком. Уж не спятила ли она?
Ведь она фактически боялась, что к нему вернется память. Ей хотелось, чтобы он оставался здесь целую неделю.
Кто-то теряет, кто-то находит.
Кусок пончика застрял у нее в горле. Нет, видно, она и впрямь спятила!
К людям это не относится. Особенно к таким, как Джон Гарриман. Он потому и считался завидным женихом, что его было невозможно «заарканить». Каждая старлетка, каждая модель и дебютантка от моря и до моря пыталась заманить в ловушку знаменитого холостяка.
И это было превосходно, потому что Джози все равно «завязала» с мужчинами. Зачем ей нужен мужчина? От них одна головная боль и куча неприятностей.
Нет, на этом она поставила крест.
Она проглотила последний кусочек пончика.
— Что вы думаете об этой статье? — спросила она минуту спустя, начиная нервничать.
Прежде всего она должна помочь ему восстановить память, и ей лучше не забывать об этом. Гарри сложил газету.
— Мне кажется, что я читаю о ком-то другом, о каком-то незнакомце, — сказал он, явно расстроившись.
Он узнал массу интересного о Джоне Гарримане, но ничто не разбудило в нем воспоминания. Оказывается, у него не было семьи. Его родители трагически погибли в автокатастрофе, когда ему было всего пять лет, и он вырос в приюте.
К двадцати трем годам он, окончив бизнес-школу и поработав в области бизнеса, основал небольшую компанию, которая впоследствии стала «Гарриман корпорейшн». Газеты называли его финансовым гением с талантами Мидаса в области капиталовложений, никому не известным человеком, который превратился во всемирно известного магната.