Он дал поцеловать свою правую руку Ролану, который стал на одно колено. Отец Ролана с глазами, полными слез, встал на колени по другую сторону и, схватив левую руку короля, прижал ее к своим губам. Людовик обернулся к лейб-гвардейскому сержанту, который ждал неподвижно невдалеке от того места.
— Как твое имя? — спросил король.
— Тюлип, сержант Третьего лейб-гвардейского полка, ваше величество.
— Хорошо! Я запомню, — сказал король.
— Да здравствует король! — закричал Тюлип, махая шляпой.
— Да здравствует король! — подхватила толпа.
Дажé взял за руку сына.
— Пойдем, — сказал он, — Сабина и Нисетта ждут нас в Сент-Амане.
— А Жильбер?
— Он с ними.
— Но как его нашли? Где он?
— Он сам тебе скажет.
С этими словами Дажé увлек сына к мосту.
XXVII. «Кукареку!»
Наступила ночь, весь лагерь был освещен: праздновали победу. В густом лесу близ Мортони остановился всадник.
«Кукареку!» послышалось из чащи.
Всадник сошел на землю, к нему приблизился человек в черном плаще и маске.
— Ну, что яд? — спросил он с живостью.
— Ни малейшего следа! — ответил всадник.
— Они не страдают?
— Нисколько. Б не оставлял их ни на минуту и утверждает, что нет никаких признаков отравления.
— А прошло уже четырнадцать часов, как девушки отравлены. Он сказал, что дал им яд в восемь утра, а сейчас десять вечера.
— Не солгал ли этот человек? Может быть, страх или надежда спастись внушили ему эту мысль об отравлении?
— Это возможно, а если нет?
Человек в маске сделал нетерпеливое движение. Рыцарь размышлял.
— Что с домом? — спросил он внезапно.
— Сгорел дотла.
— Кто-нибудь пытался бежать во время пожара?
— Никто.
— Может, вы видели кого-нибудь, заметили что-нибудь или слышали такое, что могло бы навести нас на след?
— Ровным счетом ничего.
— Так я и думал, — сказал Рыцарь, качая головой. — Борьба еще не кончилась, но она кончится сегодня ночью.
Он наклонился к земле: послышалось второе «кукареку». Третий человек показался в тени. Это был Черный Петух.
— Где пленник? — спросил Рыцарь.
— Он здесь, — ответил Черный Петух.
Он раздвинул кустарник одной рукой, а другой, взяв закрытый фонарь, осветил внутри чащи. На земле лежал крепко связанный, с кляпом во рту рослый худощавый человек в богатой ливрее. В наклонился над ним.
— Джон! — сказал он с удивлением. — Слуга герцога Кумберлендского!
Рыцарь сделал утвердительный знак. Потом, обернувшись к Черному Петуху, спросил:
— А другой?
— Там! — ответил Черный Петух.
Он повернул свой фонарь налево: другой человек высокого роста, также связанный, лежал в густой траве. В подошел и посмотрел.
— Князь! — сказал он.
— Он самый! — кивнул Рыцарь.
— Когда их захватили?
— Пока горел дом. Эти люди будут нам полезны.
Рыцарь поставил свою правую ногу на грудь князя.
— Этот мне скажет, где тот! — прибавил он. — Ты поклялся, что не будешь говорить, — обратился он к князю, — а я клянусь, что ты будешь говорить.
Три «кукареку» раздалось в лесу. Три человека явились с правой стороны. Раздалось еще три «кукареку», и еще три человека явились слева. По знаку Рыцаря двое схватили Джона, два других взвалили на плечи князя, пятый человек встал спереди, шестой сзади.
— К фонтенуаскому «курятнику»! — приказал Рыцарь.
Шесть человек исчезли в гуще леса с князем и Джоном.
— Через десять дней общее собрание в парижском «курятнике».
В поклонился.
— Приказание собраться будет отдано.
Рыцарь проворно вскочил на лошадь и, сделав В прощальный знак, ускакал галопом.
XXVIII. Подземелье
Ночь выдалась темная, но на берегах Шельды, от Барри до Антуани, горели огни, зажженные французскими солдатами, и раздавалось радостное пение и победные крики. С другой стороны Фонтенуа, напротив, все было безмолвно и печально. В этой стороне еще утром величественно возвышался английский лагерь, который был в эту минуту грудой трупов на груде развалин.
Было одиннадцать часов. Вблизи английского лагеря послышался стук лошадиных копыт о сухую землю. На спине лошади лежала поклажа; невозможно было ни узнать, ни даже угадать формы этой поклажи, покрытой чем-то вроде савана. Два человека шли возле лошади, один вел ее под уздцы и был в маске, другой кутался в длинный черный плащ. Они направлялись к дороге, окаймленной густым лесом. Вдруг раздалось пение петуха; это первое «кукареку» сменилось другим, более звучным, а третье раздалось вдали. Человек в плаще сделал знак — его окружили шестеро мужчин, они как будто вдруг выскочили из-под земли.