— Бумаги утеряны!
И вот вдруг Василий Семенович привез не просто копию титульных бумаг, но еще и старую расписку папаши, данную когда-то выигравшему партнеру. Конечно, бесшабашного папаши уже нет, но все равно приятно, что теперь можно гордо прибавлять к имени — барон Шварц. И даже именоваться полностью — барон Роман Шварцвальд.
И все благодаря Василию Семеновичу. И где он только добыл старую расписку? Не зря, значит, уверял Романа, что отблагодарит по-царски. Вот и отблагодарил. Мало того, что оказалось никаких ста рублей не нужно возвращать, так Воронцов привез Роману из Петербурга особый заказ на портреты. Это надо же что придумал! Уговорил саму супругу императора Николая Павловича создать в Петергофе театральную комнату и украсить в ней стены портретами известных современных актеров императорских театров — да не только столичных, но и московских тоже. И эти портреты теперь должен написать Роман. Воронцов даже список привез. Там имена таких талантов — подступаться боязно: Щепкин, Мочалов, Репина — всего десять персон. И что самое невероятное — за каждый женский портрет Шварц получит по две тысячи рублей, а за мужской — по полторы. Это же какие деньжищи, представить себе страшно! Зато не страшно будет взяться за реставрацию старого замка, который когда-то пожаловала сама Екатерина Великая предку Романа — денег хватит.
И вот теперь — самое главное. Замку нужна хозяйка и госпожа. Роман радостно взглянул на особняк Перегудовых — эка незаметно он дошел! — и ретиво застучал дверным молотком. Сердце Романа подпрыгнуло и забилось громко — прямо на всю Москву. Вот, оказывается, какое сердце бывает у влюбленного — жаркое и пугливое. Но Роман не свернет — сейчас или никогда!
Лакей, низко кланяясь, быстро провел раннего посетителя в парадную гостиную — приказ был от хозяина: встречать с почестями. Тут же служанка предложила чаю или новомодного кофея. Шварц отказался и от того и от другого. Отказался даже присесть — так и мерил гостиную здоровенными и неуклюжими шагами в ожидании хозяев.
Те появились дружной троицей. Видно, что ожидали потому что одеты все были, как на парад. Господин Перегудов тут же призвал буфетчика с полным набором магазинных вин и домашних наливок, начал усердно потчевать дорогого гостя. Но Шварц и от вин отказался — у него и так руки дрожали.
Дамы — Авдотья Самсоновна и Наденька — жеманясь, приседали в реверансах. «Интересно, пустили бы они меня в дом, коли я бароном не был? — пронеслось вдруг в мозгу у Шварца. И ответ нашелся. — Вряд ли! И уж реверансов, точно, никто бы не делал».
Беседа потекла прерывающимся ручейком. Родители нервно посматривали на гостя, ожидая истинной цели визита. Шварц и не стал тянуть.
— Позвольте мне, любезнейший Иван Никанорович, переговорить с вами с глазу на глаз! — поднявшись объявил он.
Авдотья Самсоновна всполошилась, Наденька ойкнула. Обе залились краской и выплыли из гостиной. У дверей Наденька все же не удержалась и бросила на Романа кокетливо-призывный взгляд.
— Экая у вас дочка красавица! — пробормотал Роман.
— Я рад, барон, что она вам нравится, — прогудел Перегудов, бросив на гостя многозначительный взгляд, словно одобряя: ну что же вы, не тушуйтесь — говорите!
И Роман решился:
— Я имею честь просить у вас руки вашей племянницы — Александры Кузьминичны Локтевой!
Перегудов открыл рот, потом посмотрел на Шварца так, будто тот сошел с ума, и вдруг просипел:
— Сашка-то вам зачем?
— Мечтаю назвать законной супругой! — Роман улыбнулся по всем правилам хорошего тона.
Но Перегудова хороший тон не остановил. Он вдруг заорал:
— Да вы что, белены объелись?!
На крик выскочили мамаша с дочкой. Видно, подслушивали под дверью.
— Слыхали?! — орал папаша. — Не Надькиной руки он просит, а Сашкиной!
— Как же это? — возопила мамаша. — Вы же нас обнадежили! Наденька уже ваш герб искать кинулась, в книгах пыльных рылась. А вы!
— Я никаких обещаний Надежде Ивановне не высказывал! — Роман обвел семейство недоуменным взглядом. — А уж вчера точно дал понять: на Сашу виды имею. Извольте ее позвать!