Но бедствия обрушились не только на землю и море: в воздухе происходили не менее трагические события. Подхваченный бурей, воздушный шар нёсся в облаках со скоростью девяноста миль[3] в час. В его гондоле находилось пять пассажиров.
Откуда прилетел этот аэростат, ставший беспомощной игрушкой разъярённой стихии?
Очевидно, он вылетел до начала урагана, но первые предвестники его появились ещё 18 марта; следовательно, шар, мчавшийся со скоростью не менее двух тысяч миль в сутки, должен был прилететь из очень далёких краёв.
Воздухоплаватели не имели представления о том, какое расстояние пролетел шар с момента подъёма.
Увлекаемый бурей, шар нёсся над землёю, вращаясь вокруг своей оси, но воздухоплаватели не ощущали ни этого вращения, ни быстроты полёта. Их взоры не могли пронизать завесу тумана, расстилавшегося под гондолой аэростата.
Облака были настолько густы, что трудно было отличить день от ночи.
Ни луч света, ни шум населённой земли, ни рокот бурных валов океана не могли прорваться к людям, пока они находились в верхних слоях атмосферы. Лишь при спуске рёв океана предупредил их об угрожающей опасности.
Освобождённый по команде «Всё за борт!» от тяжести снаряжения, провизии, оружия, аэростат снова взлетел вверх, на высоту четырёх с половиной тысяч футов. Узнав, что под ними расстилается море, аэронавты, не колеблясь, выбросили из гондолы даже самые необходимые предметы, чтобы облегчить шар.
Ночь прошла в волнении, которое было бы смертельным для менее стойких людей. Но вот снова настал день. Ураган как будто начал стихать. Облака поднялись в верхние слои атмосферы. Ветер из ураганного стал, как говорят моряки, «очень свежим», то есть скорость перемещения воздушных потоков уменьшилась вдвое. К одиннадцати часам нижние слои воздуха заметно очистились от облаков.
Ураган, по-видимому, исчерпал себя электрическими разрядами, как это иногда бывает с тайфунами в Индийском океане.
Шар снова начал спускаться, медленно, но непрерывно. От утечки газа он сжимался, и оболочка его из круглой становилась овальной.
К полудню аэростат находился уже всего лишь в двух тысячах футов над уровнем моря. Пассажиры выбросили за борт всё, что ещё уцелело в гондоле, вплоть до остатков провизии и мелких вещей, находившихся в их карманах. Один из них, взобравшись на кольцо, к которому была прикреплена верёвочная сетка оболочки, пытался покрепче перевязать выпускной клапан шара, чтобы уменьшить утечку газа.
Но было очевидно, что удержать шар в воздухе не удастся, что газа не хватает.
Пассажиры были обречены на гибель…
Действительно, под их ногами была только вода. Безбрежное море, катившее огромные валы, — вот всё, что видно было из гондолы воздушного шара, откуда взор охватывал пространство в сорок миль по радиусу. Ни земли, ни корабля в виду!
Необходимо было во что бы то ни стало приостановить спуск. Но, несмотря на все усилия пассажиров, шар продолжал опускаться, несясь в то же время с огромной скоростью с северо-востока на юго-запад.
Какое ужасное положение! Пассажиры уже не управляли полётом аэростата. Все их усилия были тщетными. Оболочка теряла всё больше и больше газа, и остановить падение шара не было возможности.
В час пополудни шар летел лишь в шестистах футах над океаном.
Выбросив из гондолы все находившиеся в ней предметы, воздухоплаватели на несколько часов отсрочили падение. Но теперь катастрофа была неотвратимой, и если до темноты не появится в виду земля, люди и сам шар бесследно исчезнут в волнах…
Путешественники были, очевидно, людьми сильными, не боявшимися смотреть смерти в лицо. Ни одно слово жалобы или страха не сорвалось с их уст. Они готовы были бороться до последней секунды и делали всё зависящее от них, чтобы отсрочить падение.
Гондола представляла собой обыкновенную ивовую плетёную корзину; опустившись на воду, она и минуты не могла бы продержаться на поверхности.
В два часа пополудни аэростат плыл на высоте лишь четырёхсот футов над океаном.
В этот момент в гондоле раздался мужественный голос, голос человека, не знающего, что такое страх. Ему ответили не менее твёрдые голоса.
— Всё ли выброшено?
— Нет! Остались ещё деньги: десять тысяч франков золотом.
Тяжёлый мешок полетел в воду.
— Поднялся ли шар?
— Немного. Но он не замедлит снова опуститься.