Я прошел еще мили две вдоль берега, осмотрел во время отлива всю цепь подводных скал, а когда начался прилив — всю высокую часть, ничего не нашел и уж совсем отчаялся… Было уже около пяти часов вечера. Вдруг я заметил следы на песке…
— Следы? — воскликнул Пенкроф.
— Да, — отвечал Наб.
— И эти следы начинались у самых подводных скал? — спросил Спилетт.
— Нет, они начинались с того места, куда прилив не доходит, а около подводных скал их, верно, смыло волнами. Когда я увидел эти следы, — продолжал Наб, — я чуть не сошел с ума! Они были очень отчетливы и вели прямо к песчаным холмам. Я кинулся в этом направлении. Я то бежал, то двигался едва не на цыпочках… боялся как-нибудь сбиться со следа или стереть эти отпечатки. Не прошло и пяти минут, как наступила темнота, но я услыхал лай собаки. Это был Топ, и он привел меня в эту пещеру, где лежал мой господин!
Я бросился к телу, прислушивался, бьется ли еще сердце… Мне показалось, что уж все кончено! Я думал, что мне остается только похоронить его и самому умереть на его могиле.
И тут мне пришло в голову, что, может, и вы все пожелаете с ним в последний раз проститься. Я подумал: вдруг Топ сможет вас отыскать и привести сюда. Я подозвал его, несколько раз повторил ему имя Спилетта, которого он знает лучше других наших спутников, указал ему на юг, и Топ кинулся в ту сторону.
Я недаром положился на собаку: она отыскала вас и привела сюда.
Все выслушали рассказ Наба с величайшим вниманием.
— Одно удивительно… — сказал Спилетт.
— Что? — спросил Герберт.
— Ведь Смит должен был бороться с волнами, пока перебирался через подводные камни, а между тем на его теле нет ни единой царапинки! — отвечал Спилетт.
— Удивительно еще и то, — заметил Пенкроф, — как мог он попасть в эту пещеру. Ведь от берега будет добрая миля, а то и больше!
— Я сначала думал, что Наб перенес его сюда, — сказал Спилетт. — Ведь ты не переносил?
— Нет, не переносил, — отвечал негр.
— Ты, может, забыл?
— Нет, я хорошо помню все как было.
— Значит, Смит сам сюда добрался, — сказал Пенкроф.
— Очевидно, — отвечал Спилетт, — но невероятно!
— Когда он поправится, он нам все это объяснит, — сказал Герберт. — Он скоро очнется; растирание очень помогло! Смотрите! Смотрите! Он опять пошевелил руками!
— Дыхание почти ровное, — сказал Спилетт. — Тсс! Он что-то проговорил…
— У него вырвался стон!
Наб наклонился над своим господином и назвал его несколько раз по имени.
Но Смит не слышал верного слуги. Глаза его были еще закрыты. Жизнь возвратилась, но он еще не пришел в сознание.
— Экая досада, что нет огня и негде его достать! — сказал Пенкроф. — Я совсем упустил из виду, что огонь может нам понадобиться, не то бы захватил с собой жженую тряпку. Здесь вдоволь кремней — сейчас можно было бы развести какой угодно костер! У вас в карманах ничего не найдется, господин Спилетт?
— Ничего, — отвечал тот, обшаривая свои карманы, — ничего, кроме часов. Надо, значит, как можно скорее перенести Смита в «Трубы».
Все с этим согласились.
Смит приходил в чувство быстрее, чем ожидали. Вода, которой смачивали ему губы, заметно его оживляла. Пенкрофу пришла мысль вместе с водой вливать ему в рот сок, выжатый из мяса глухарей, которых он с собой захватил на всякий случай. Герберт сбегал на берег и принес две большие двустворчатые раковины.
— Давай сюда, мы составим ему микстуру! — сказал бравый моряк.
Он действительно составил нечто вроде микстуры, которую начал осторожно, по капле, вливать в рот инженера.
— Смотрите! Смотрите! — вскричал Герберт. — Он глотает!
Смит открыл глаза.
Наб и Спилетт наклонились над ним.
— Господин! Господин! — воскликнул Наб.
Смит его услыхал. Он узнал Наба и Спилетта, потом Герберта и Пенкрофа и слабой рукой пожал их руки.
Из его уст вырвалось несколько слов — несколько слов, которые прежде он уже произносил невнятно и которые показывали, какие мысли его заботили. На этот раз эти слова были поняты.
— Остров или материк? — проговорил он.
— Есть о чем заботиться! — воскликнул моряк. — Лишь бы вы были живы, господин Смит, а остальное нам все нипочем! Кто его знает, остров это или континент? Потом увидим!
Смит сделал утвердительный знак и уснул.
— Пусть он спит, это отлично! — сказал Спилетт. — А мы пока придумаем, как его перенести отсюда в наши «Трубы».
— А вот мы пойдем посмотрим, не найдется ли чего, чтобы соорудить носилки, — сказал моряк.