Помню, мы еще немного поспорили с Невиллем из-за того, какие вещи нам были необходимы.
Я настаивал, чтобы все инструменты и вообще необходимые нам вещи приобрести в Лондоне, Невилль же советовал брать только самое необходимое, говоря, что в Индии мы достанем все и та разница в цене, которую нам придется переплачивать, не окупит всех хлопот и возни, сопряженных с покупкой, упаковкой и перевозкой вещей.
В конце концов, ко взаимному удовольствию, решили кое-что купить в Лондоне, кое-какие покупки отложить до приезда на место назначения.
Зайдя по дороге в контору, мы узнали, что пароход отходит из Гавра через три дня.
Это был великолепный океанский гигант «Виктория», на котором мы и решили ехать, тем более что следующий пароход одного типа с «Викторией» отправлялся только через десять дней.
Наскоро устроив свои дела, мы к концу третьего дня были в Гавре, где тотчас же заняли отдельную каюту первого класса.
До отправления оставалось часов семь, так как пароход отходил только ночью, и мы использовали время, блуждая по Гавру, этому величайшему порту мира.
Тысячи судов всех национальностей, целый лес мачт, запах просмоленных канатов, разношерстная толпа, говорящая на всевозможных наречиях, — все это после Лондона, хотя и шумного, но все-таки прилизанного европейского города, давало массу новых впечатлений и мы без устали бродили по набережной, наблюдая, восхищаясь и с наслаждением вдыхая свежий морской воздух.
Внезапно, на повороте одной из улиц, нам навстречу показался индус, невольно заставивший обратить на себя внимание. Одет он был в восточный костюм с тюрбаном на голове. Ничем особенным он не отличался, казалось бы, от сотен других индусов, переполнявших город, если бы не вид особенной величавости, скрытой мысли, силы, достоинства, что проявлялось в каждом его жесте, в каждом движении, особенно же во взгляде его черных глаз, которые сверкали, как раскаленные угли, под густыми седыми бровями.
Сэр Артур даже остановился:
— Вот библейская фигура!.. Такого величественного старца мне никогда не приходилось видеть, — сказал он, поправляя на носу золотое пенсне. — Наверное, какая-нибудь важная особа индусского мира… Посмотрите, с каким уважением его встречают индусы.
— Вот библейская фигура!.. — сказал сэр Невилль…
И действительно, встречные индусы провожали старца низкими поклонами, касаясь рукой земли с выражением особенного почтения и страха.
Индус скрылся за поворотом улицы и через минуту мы забыли о нем, заинтересовавшись подходящим судном.
К вечеру, нагуляв хороший аппетит и такую же усталость, мы вернулись на корабль и первое, что нам бросилось в глаза, это знакомая величественная фигура индуса, который стоял, облокотившись о борт, и задумчиво смотрел в даль. Казалось, он никого и ничего не видел.
— Посмотрите, наш патриарх!.. — заметил сэр Артур, немного приостанавливаясь. — Кажется, он едет с нами… Ну, надеюсь, это не отобьет у вас аппетит?..
— Наоборот! скорее возбудит, — ответил я в тон Невиллю, — в доказательство чего пойдем обедать!
Но за обедом, хотя и съеденном нами с аппетитом, разговор все время вертелся около индуса, заинтересовавшего нас той особой манерой, полной достоинства, с которой он держался.
Едва только мы успели выпить послеобеденную чашку кофе, как беготня наверху, крики и дрожание судна показали, что мы отчаливаем.
Мы вышли наверх. Индус стоял на прежнем месте. Его высокая белая фигура ярко обрисовывалась на фоне сумерек и была полна какой-то таинственности.
Незаметно для себя, с уважением обойдя индуса подальше, чтобы не задеть его и не помешать размышлениям, мы прошли мимо и смешались с толпой пассажиров.
Последний свисток. Пароход, пеня воду мощными винтами, грузно, как бы нехотя, оторвался от пристани, связывающей его с землей и, постепенно ускоряя ход, устремился вдаль, оставляя за собой Гавр, залитый миллионами огоньков бесчисленных фонарей на судах и на берегу. Огоньки становились все меньше и меньше, пока не слились с темнотой наступившей ночи.
Пароход вышел в открытое море.
Возвращаясь в каюту, мы индуса уже не встретили.
III
Профессор Перкинс
На следующий день за обедом мы были приятно удивлены, встретив нашего общего знакомого профессора Перкинса, живого подвижного старика лет шестидесяти, пользовавшегося общей любовью за свой открытый, веселый характер.