…Я подошел к таинственному дому…
Едва только я поравнялся с домом, как дверь его внезапно отворилась и я увидел высокого человека в странной накидке, без шапки, с всклокоченными седыми волосами, направляющегося по дороге, ведущей в горы. Человек этот шел медленно, не оглядываясь по сторонам, весь погруженный в себя. Казалось, что если бы кругом обрушились горы, он бы не заметил этого.
Я последовал за незнакомцем и, нагнав его, подошел вплотную. Человек продолжал идти, не замечая меня.
Минуты через две, видя, что ни покашливания, ни другие приемы обратить на себя внимание не действуют, я, взяв руку под козырек, вежливо обратился к седому господину:
— Виноват… Вы, вероятно, хозяин этого дома?..
— Виноват… Вы, вероятно, хозяин этого дома?..
Лохматый человек вздрогнул, дико посмотрел на меня и потом, видно, отчасти сообразив, в чем дело, быстро заговорил:
— Да, да… Я хозяин… Только, извините, я занят, очень занят сейчас… — и, повернувшись, быстро, чуть не бегом, пошел обратно.
Следовать за ним я не посмел, но странности этого человека, гуляющего на рассвете по горам и ничего не замечающего вокруг себя, еще больше укрепили меня в решении разгадать тайну.
Я участил визиты к таинственному сараю и скоро настолько подружился с собакой, что она нисколько не препятствовала мне не только ласкать ее сквозь щель в заборе, но даже перелезать через забор и осматривать издали сарай.
Профессора я несколько раз встречал, гуляющего по горам на рассвете. Как и в первый раз, он никого и ничего не видел, весь погруженный в какую-то мысль.
Из нескольких слов, случайно сорвавшихся с его губ, я решительно ничего не понял. Он говорил про какую-то невесомость, корабль, переменные токи и чуть ли не после каждого слова повторял:
— Да, да… Это так… Совершенно так… Иначе не может быть…
Далее следовали какие-то недосказанные формулы…
В общем, ничего нового я не вынес.
Через несколько дней, совершая послеобеденную прогулку, по обыкновению около таинственного дома, я проходил мимо ограды, за которой помещался сарай, привлеченный туда характерным звуком быстро вращающегося пропеллера. Звук внезапно замолк, как бы оборвался. Вдруг калитка ограды с шумом распахнулась и из нее выбежал хозяин дома, еще больше лохматый, с диким видом и, размахивая руками, не замечая ничего, бросился по дороге.
Я не успел уклониться, профессор налетел на меня и, бросив на ходу — «Извините», — побежал дальше, продолжая нелепо размахивать руками, и исчез за поворотом.
Калитка осталась незатворенной, далее была видна полуоткрытая дверь сарая.
Соблазн был велик. Я не выдержал.
Подозвав собаку, которая подбежала ко мне, виляя хвостом, я быстро прошел в калитку и, почти не владея собой, вбежал в полуоткрытую дверь сарая.
Наконец-то тайна будет в моих руках! Наконец-то я узнаю, что заключается в загадочном сарае, столько времени интриговавшем меня.
Я остановился в недоумении.
Громадный сарай, типа автомобильного гаража или ангара для аэропланов, был ярко освещен большими окнами из толстого стекла, устроенными в потолке. Несколько перекладин поддерживали всю систему деревянного настила. С боков окон не было.
Но самое главное, чего я никак не мог ожидать — сарай был пуст… пуст, за исключением небольшой машины, по-видимому, электрической, помещавшейся в углу. Несколько инструментов, какие-то ключи, гайки, отвертки небрежно разбросаны на столе и на полу. Вот и все.
Я довольно внимательно, насколько это позволяло время и страх возвращения хозяина, осмотрел машину.
Катушки Румкорфа, небольшие стеклянные диски, но ничего, напоминающего пропеллер, ничего, напоминающего какое-либо колесо, могущее воспроизводить слышанный мной шум, когда я подходил к сараю, тем более, что вся машина была величиной около полутора аршинов в длину и немного более аршина в ширину.
Едва я успел поверхностно осмотреть сарай, как вдали послышались торопливые шаги возвращающегося профессора.
Выходить за ограду было поздно, и я едва успел спрятаться за кипарисами, росшими позади сарая, как во двор вошел профессор, захлопнул калитку и быстрыми шагами направился к сараю, где и скрылся, притворив за собой дверь.
Я весь обратился в слух.
Через несколько минут раздалось потрескивание, как бы от разряда электрической искры, прерываемое возгласами профессора, затем глухой шум, напоминающий отдаленный взрыв; спустя некоторое время до моего слуха ясно донесся отчетливый свист пропеллера и движение по сараю какого-то очень громоздкого тела.