— Теперь наши друзья могут возвращаться, — сказал он. — Они найдут недурное убежище.
Оставалось только устроить очаг и приготовить обед. Первое было легко и просто сделать. В глубине левого коридора, под отверстием узкого прохода, оставленного для выхода дыма, были положены плоские широкие камни. Того тепла, которое распространится от очага, несомненно, будет достаточно, чтобы обогреть помещение. Поместив свои запасы в одной из комнат, Пенкроф положил на очаг несколько сучьев вперемешку со щепками.
Видя, что он занят этой работой, Герберт спросил моряка, есть ли у него спички.
— Конечно, — ответил Пенкроф и добавил: — И это большое счастье. Без спичек или трута нам пришлось бы плохо.
— Мы могли бы добывать огонь, как дикари: трением двух сухих кусков дерева, — сказал Герберт.
— Попробуй-ка это сделать, мой мальчик, — ответил Пенкроф. — Ты только сотрешь себе ладони и ничего не добьешься.
— Но ведь это же совсем простой способ, очень распространенный на островах Тихого океана, — возразил юноша.
— Не спорю, но дикари, видимо, лучше нас знают, как его применять, или употребляют какое-то особое дерево. Я сам часто пробовал добыть огонь таким образом, и это мне ни разу не удалось. Говоря по совести, я предпочитаю спички… Где мои спички?
Пенкроф полез в карман за спичками, с которыми никогда не расставался, так как был заядлым курильщиком. Там их не оказалось. Он пошарил в карманах брюк, но, к его величайшему удивлению, драгоценного коробка нигде не было.
— Вот уж глупо! — сказал моряк, в недоумении смотря на Герберта. — Спичечница, наверное, выпала у меня из кармана и потерялась. А у тебя, Герберт, нет огнива или чего-нибудь, чем можно добыть огонь?
— Нет, Пенкроф.
Моряк вышел из пещеры, ожесточенно почесывая в затылке. Герберт последовал за ним. На песке, на скалах, на берегу реки — всюду искали они коробок, но тщетно. Спичечница была медная, и они бы ее, наверное, заметили.
— А ты не выбросил ее из корзины, Пенкроф? — спросил Герберт.
— Нет. Я ее так берег! — ответил моряк. — Но при этой ужасной качке такой маленький предмет легко мог исчезнуть. Даже моя трубка, и та меня покинула. Чертова спичечница! И куда только она могла деться?
— Начинается отлив, — сказал Герберт. Сходим на то место, где мы выбрались на землю.
Спичечницу едва ли удалось бы там найти, так как волны, наверное, унесли ее во время прилива. Но попытаться все же следовало. Герберт и Пенкроф быстро направились к месту высадки, находившемуся шагах в двухстах от Труб.
Они самым тщательным образом обыскали каждую впадину в скалах, перевернули каждый камешек. Никакого результата. Если спичечница упала где-нибудь здесь, ее, несомненно, унесло в океан. По мере того как волны отступали, моряк осматривал все расщелины между скалами, но так и не нашел своего коробка. Это была очень значительная, ничем не вознаградимая в данных обстоятельствах потеря.
Пенкроф не мог скрыть своего огорчения. Он угрюмо молчал, лоб его прорезали глубокие морщины. Герберт, чтобы его утешить, сказал, что спички, вероятно, подмокли и ими все равно нельзя было бы пользоваться.
— Да нет, мой мальчик, — возразил Пенкроф. — Они лежали в медной, плотно закрытой коробке. Что же нам теперь делать?
— Мы как-нибудь сумеем раздобыть огонь, — сказал Герберт.
— Мистер Смит или мистер Спилет окажутся изобретательнее нас.
— Да, но пока что огня у нас нет, и, когда наши товарищи вернутся сюда, их будет ждать печальный сюрприз.
— Но у них, наверное, есть спички или трут, — живо сказал Герберт.
— Не думаю, — ответил моряк, покачивая головой. — Мистер Смит и Наб не курят, а мистер Спилет — тот уж наверняка больше беспокоился о своем блокноте, чем о спичках.
Герберт промолчал. Потеря спичек, несомненно, была очень досадным обстоятельством. Однако юноша не сомневался, что тем или иным способом огонь удастся добыть. Пенкроф, более опытный, думал иначе, хотя и был не таков, чтобы смущаться трудностями. Во всяком случае, теперь оставалось только одно: ожидать возвращения Наба и журналиста. Но пришлось отказаться от мысли угостить их крутыми яйцами. Постоянно питаться сырым мясом — перспектива ни для кого не приятная.
Прежде чем возвратиться в Трубы, Пенкроф и Герберт, на случай если у них совсем не будет огня, набрали дополнительный запас литодом. После этого они безмолвно направились в свое жилище.
На обратном пути Пенкроф продолжал искать свою исчезнувшую спичечницу. Он даже еще раз прошел по левому берегу реки от устья до излучины, возле которой был привязан плот, поднялся на верхнее плато и обошел его во всех направлениях. Он искал в высокой траве, на опушке леса, но напрасно.
Когда Пенкроф с Гербертом вернулись в Трубы, было пять часов вечера. Незачем и говорить, что каждый уголок пещеры был обыскан самым тщательным образом. От надежды найти спичечницу пришлось окончательно отказаться.
Часов около шести, когда солнце уже почти скрылось за холмами на западе, Герберт, который ходил взад и вперед по берегу, увидел Наба и Гедеона Спилета.
Они возвращались одни. Сердце юноши мучительно сжалось. Предчувствие не обмануло Пенкрофа: Сайреса Смита не удалось найти.
Подойдя, журналист молча сел на камень. Измученный голодом и усталостью, он был не в силах говорить.
Что же касается Наба, то его покрасневшие глаза свидетельствовали о том, сколько он пролил слез. Новые неудержимые рыдания лучше всяких слов говорили, что он пришел в полное отчаяние. Журналист кратко рассказал о том, как они с Набом искали Сайреса Смита. Берег был обследован на протяжении восьми миль, то есть значительно дальше того места, где шар в предпоследний раз упал в воду и где вслед за его падением исчезли Сайрес Смит и Топ. Берег был пуст. Ни одного следа, ни одного отпечатка ноги человека. Ни один камешек не был сдвинут с места. Было очевидно, что эта часть берега совершенно необитаема. Море было столь же пустынно. На дне его, в нескольких сотнях футов от берега, вероятно, покоилось тело инженера.
В этом месте рассказа Наб вскочил на ноги и голосом, который выражал все еще жившую в нем надежду, воскликнул:
— Нет! Нет! Он не умер! Этого не может быть. Такой человек, как он!.. Это невозможно! Кто угодно другой, но только не он! Мой хозяин всегда сумеет выпутаться. — Тут силы оставили его, и он, глухо застонав, опустился на камень.
— Наб, — воскликнул Герберт, подбегая к верному негру, мы его найдем, он к нам вернется! А пока поешьте немного, пожалуйста. Вы ведь голодны.
С этими словами он протянул Набу горсть ракушек — все, что мог ему предложить.
Наб уже много часов не имел во рту ни крошки, но все же отказался. Лишившись своего хозяина, он не хотел жить.
Гедеон Спилет с жадностью накинулся на моллюсков. Поев, он лег на песок у подножия скалы. Он был очень утомлен, но спокоен.
Герберт подошел к нему и взял его за руку.
— Мистер Спилет, — сказал он, — мы нашли убежище, где вам будет удобнее, чем здесь. Наступает ночь. Пойдемте, отдохните немного. А завтра посмотрим.
Журналист поднялся на ноги и последовал за Гербертом к Трубам.
В эту минуту Пенкроф подошел к нему и насколько мог естественным тоном спросил:
— Нет ли у вас случайно спички?
Журналист остановился и порылся в карманах, но не нашел спичек.
— У меня были, да я, наверное, их выбросил, — сказал он.
Моряк задал тот же вопрос Набу и получил тот же ответ.
— Проклятие! — воскликнул он, будучи не в силах сдержать досаду.
Услышав это восклицание, журналист подошел к Пенкрофу.
— Ни одной спички? — спросил он.
— Ни единой. А без спичек нет и огня!
— Если бы только мой хозяин был здесь, — вскричал Наб, — он сумел бы сделать спички!
Четверо потерпевших крушение стояли без движения, с тревогой смотря друг на друга. Герберт первый прервал молчание.
— Мистер Спилет, — сказал он, — вы курильщик, у вас всегда были с собой спички. Может быть, вы плохо искали? Поищите еще. Одна спичка — и у нас будет огонь!