— Не знаю научного названия этих ветвей, — сказал моряк Герберту, — но для меня важно, что они принадлежат к породе дров, единственной в настоящее время важной для нас. За дело же!
Они быстро собрали порядочную кучу дров.
Но если горючего было больше чем достаточно, то перевозочные средства отсутствовали. Сухие ветки должны были быстро сгорать, и два человека не в силах были перетаскать отсюда в Камин нужный запас дров.
— Если бы у нас была тележка! — с сокрушением сказал моряк.
— У нас есть река! — возразил Герберт.
— Верно! Река будет для нас самодвижущейся дорогой. Нужно только подождать отлива, а потом мы спустим плот по течению.
Моряк и юноша связали сухими лианами несколько поваленных бурей деревьев и погрузили на это подобие плота столько дров, сколько не могли бы перенести и двадцать человек.
В течение одного часа работа была закончена, и привязанный к берегу плот был готов к отплытию.
В ожидании отлива Герберт и Пенкроф решили взобраться на гранитную стену и с вершины её осмотреть окрестность.
Подъём продолжался недолго. Добравшись до верхней площадки, они с волнением посмотрели на северную часть побережья, где разыгралась катастрофа. Там исчез Сайрус Смит. Они напряжённо искали глазами какой-нибудь обрывок оболочки аэростата, уцепившись за который человек мог бы держаться на поверхности воды. Но океан был совершенно пустынен.
— Я уверен, — воскликнул Герберт, — что такой сильный и смелый человек, как Сайрус Смит, не мог утонуть! Наверное, он добрался до берега! Правда, Пенкроф?
Моряк грустно покачал головой, но, не желая лишать надежды Герберта, сказал:
— Несомненно, несомненно!.. Инженер такой молодчина, что он спасётся там, где наверное погиб бы всякий другой!
Они стали внимательно осматривать побережье. На юге острый выступ мыса заслонял горизонт, и нельзя было угадать, есть ли за ним земля. На севере, сколько видел глаз, закруглённо тянулась береговая линия. Берег здесь был плоский, низменный, с широкой песчаной полосой, оголённой прибоем. На западе прежде всего бросалась в глаза снеговая шапка высокой горы, отстоящей в шести-семи милях от побережья. От подножия этой горы до самого берега моря вся земля поросла густым лесом.
— Остров это или нет? — спросил моряк.
— Если и остров, то во всяком случае достаточно обширный, — ответил юноша.
— Как бы обширен ни был остров, он всё-таки останется островом.
Но решение этого важного вопроса надо было отложить до более удобного времени. Чем бы ни была земля, на которую случай закинул потерпевших крушение, — островом или материком, — она производила впечатление изобилующей красивыми уголками и плодородной.
— Это самое важное, — сказал Пенкроф. — В нашем положении за это следует особенно горячо поблагодарить судьбу!
Бросив ещё один взгляд на окрестности, Пенкроф и Герберт пошли обратно, вдоль южного склона гранитной стены.
Перескакивая с камня на камень, Герберт неожиданно вспугнул целую стаю птиц.
— Дикие голуби! — воскликнул он. — Их яйца очень вкусны!
— И мы сделаем из них великолепную яичницу, — подхватил Пенкроф.
— В чём, — спросил Герберт, — в твоей шляпе?
— Верно… Придётся довольствоваться печёными яйцами, мой мальчик.
Внимательно осмотрев все впадины скалы, моряк и юноша нашли несколько дюжин яиц. Рассовав их по карманам, они поспешили спуститься к реке, так как близился час отлива.
Около часа пополудни они подошли к своему плоту. Пенкроф не хотел отпустить его вниз по течению без управления, однако не решался и сам усесться на плот. Но находчивый, как истый моряк, он быстро скрутил из сухих лиан длинную верёвку и, привязав её к корме плота, столкнул последний в воду. Он удерживал плот верёвкой, в то время как Герберт длинным шестом направлял его на середину течения.
Огромная связка дров тихо поплыла по реке, и около двух часов пополудни Пенкроф и Герберт благополучно доставили её в устье реки, почти к порогу Камина.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Первой заботой Пенкрофа после разгрузки плота было превратить Камин в жилое помещение. Для этого он при помощи песка, обломков скал, ветвей и мокрой глины перегородил коридор, в котором гулял сквозной ветер. Камин таким образом был разбит на три-четыре комнаты, если можно так назвать тёмные конуры, которыми не довольствовался бы и зверь. Но там было сухо, а в центральной комнате можно было даже стоять во весь рост; чистый песок покрывал пол. В общем, в ожидании лучшего можно было пожить и здесь.