— Можно поехать в любое время. У меня есть ключи, родители в Александровскую сейчас не ездят.
Мария убрала руку и ответила:
— Никуда я, конечно, не поеду. Но ты можешь зайти ко мне домой.
— А когда можно зайти?
Мария пожала плечами и ответила:
— Да хоть сегодня.
— Здорово! — обрадовался Павлик. — Мне сейчас нужно в секцию по хоккею, а потом я могу прийти к вам.
— Давай тогда запиши номер моего телефона, — предложила учительница, — позвонишь, когда освободишься, я скажу куда подойти.
Мальчик расцвел от счастья:
— Очень хорошо! Вы просто супер!
— Только прошу, никому, пожалуйста, не говори, что собираешься ко мне домой.
Павлик кивнул, ему стоило больших усилий оторвать свой взор от груди женщины. На ватных ногах школьник удалился. В ближайшем киоске мальчишка купил себе пачку чипсов и бутылку Колы. Жадно проглотил купленное, унял нервную дрожь и почувствовал себя увереннее.
На тренировке Павел был активен, играл грубо. Он первым выскочил с площадки, примчался в раздевалку и позвонил учительнице. Мария Александровна назвала улицу, номер дома и квартиру.
Учительница открыла дверь, улыбнулась и сказала:
— Я рада, что ты пришел. Не стесняйся, чувствуй себя как дома.
Она была в красивом синем платье до колен, домашних тапочках, с распущенными волосами и легким макияжем. Мария ждала паренька, ее доброжелательная улыбка помогла Павлу снять излишнее волнение, но он все же задал довольно глупый вопрос:
— А мы здесь одни, нам не помешают… ваши мужчины?
— Увы, я пока одинока, — развела руками учительница. — Проходи.
Павел снял ботинки, Мария взяла его за руку, вместе они вошли в комнату. Здесь стоял уже накрытый столик. Мария подготовилась к встрече с любимым учеником. Купила тортик, сделала бутерброды и даже открыла бутылку с сухим вином. На столике имелся также фужер со свечами.
— Про реферат я тебе расскажу потом, — сказала учительница. — Давай сначала перекусим… при свечах.
Мария выключила свет и зажгла свечи.
Павлик с воодушевлением произнес:
— Как романтично! Но при свете вы выглядите еще лучше.
— А мне хочется романтики, я так одинока…
— У вас есть мы, ваши ученики, — возразил Павлик.
— А сердечного кавалера нет…
— Так я могу им стать! — с энтузиазмом сказал мальчишка. Сейчас он нервничал меньше, чем в школе, когда договаривался о встрече с учительницей.
Мария опять улыбнулась и предложила Павлику сесть на диван у столика. Сама присела рядом и шепнула:
— Я выпью немного вина, а ты кушай торт. Он с орехами. Не знаю, любишь ли ты сладкое.
— Люблю, — ответил Павел.
— Вот и хорошо.
Павлик взял ложкой кусочек торта и без энтузиазма проглотил. Мальчик иногда ел торт и дома. Но шоколад он любил больше.
Мария чуть пригубила вина и поставила бокал назад. Одной пить показалось неприличным. А предлагать подростку тем более. Она полюбовалась учеником в пламени свечей, сказала Павлику, что у него фотогеничное и выразительное лицо, а фигура — словно у греческой статуи.
Мальчишка открыл рот от таких комплиментов, а учительница взяла в руку ладонь Павлика, положила себе на ногу и шепнула:
— Можешь погладить.
Мальчишка залился краской, его ладонь дрожала и сразу же стала потной. Павлик осторожно провел по ноге. Мария улыбалась: прикосновения красивого парня приятны для женского тела. Учительница положила свою руку на мускулистую грудь Павлика и стала массировать ее. Мальчика часто задышал, Мария ощущала, как сильно бьется сердце подростка. Парень горел от возбуждения. Он мял руками колено женщины, ему вдруг захотелось снять с нее платье, а с себя сорвать одежду. Интуитивное, сильное желание…
Но Мария краем сознания поняла, что следует остановиться, чтобы не утратить контроль над собой. Она оторвала руку Павла от колена, поцеловала мальчика в лоб и сказала:
— Ну, все, хватит! Давай вернемся к реферату.
Павлик прошептал:
— Пожалуйста… Реферат потом. Мне жарко. Можно, я сниму майку?
Марии хотелось продолжения интимного свидания, она мечтала увидеть голый торс молоденького красавца, женщина не сдержалась, протянула руки и ответила:
— Давай, я помогу тебе.
И стянула с мальчишки майку.
Рельефный, изящный рисунок мышц паренька еще больше разогрел внутри живота женщины жар, который грозился стать невыносимым. Но и Павлик предельно возбудился, его совершенство восстало, тело стало блестеть от пота. Дрожащим голосом паренек произнес: