Ковалев позвонил в Анапу, предупредил о предстоящем визите Красина.
— Вася, я обо всем договорился, — сказал он следователю. — Самолет ночной, завтра утром будешь в Анапе. С десяти тебя ждут в РУВД. Гостиницу можешь не снимать, с жильем тебе обещали помочь. Дело ведет капитан Бергман. А я в субботу постараюсь прилететь.
ГЛАВА 19
БОРИС. СТРАШНАЯ НОЧЬ
Борис бежал по улице к лесу. Солнце уже зашло за линию горизонта, большая часть неба была темна, кроме кусочка с той стороны, где садится солнце. Там еще пылали кроваво-красные, медленно гаснущие тона. Несколько ранних звезд слабо мигали в бесконечной высоте. Заканчивался самый неудачный день в несчастной жизни Бориса. Ночь постепенно спускалась на поселок, сгущавшийся сумрак поглощал темнотой очертания деревьев и домов.
Борис быстро преодолел несколько сотен метров, которые отделяли его дом от леса, и вступил в неприветливую чащу. Тут было мрачно и совсем темно. Но Бориса не смутила наступавшая ночь. Он знал основные тропинки и уверенно ориентировался даже в темноте.
Парень и раньше убегал в лес после ссор с матерью и просто для того, чтобы отгородиться от людей. Его вечно напряженные нервы не переносили шума и суеты, а в лесу, на природе, он чувствовал себя хорошо.
Несмотря на многочисленные обязанности, возложенные на него матерью, у него оставалось и свободное время, особенно летом, когда не нужно ходить в школу. И он подолгу бывал в лесу. Зимой здесь холодно и скучновато, а вот летом Боря старался приходить сюда как можно чаще. Он бродил по узким тропинкам, наблюдал за жизнью гусениц, бабочек или муравьев, мог просто сидеть у ручья и ни о чем не думать.
Борис нашел здесь полянку, которая стала его пристанищем. Вот и сейчас он пошел по знакомой тропе в направлении соснового бора к своей стоянке, спрятанной от посторонних глаз. Поначалу он спотыкался о плохо различимые в тусклом свете звезд корни деревьев, которые в некоторых местах выходили на поверхность. Он даже упал пару раз, но продолжил свой путь. И вскоре, как по заказу, из-за верхушек деревьев выползла полная луна. Она осветила ему дорогу, изливая холодный легкий свет на все вокруг.
Полное безветрие, лес стоял неподвижно и необычно тихо. Природа словно хотела успокоить взволнованного парнишку.
Борис слегка попетлял среди березок и осинок, и тропинка вывела его в темный сосновый бор. Он прислушался, затем пролез в едва заметный промежуток между двумя деревьями и очутился на небольшой полянке. Она уже полностью освободилась от снега и была застлана мягким пушистым ковром из хвои и шишек. Словно сестры, взявшиеся за руки, могучие сосны окружали полянку со всех сторон почти полукругом. Эта скрытая в деревьях полянка, уединенная и тихая, являлась его собственным тайным местом, островком покоя и спокойствия. Сейчас здесь пахло сырой землей и прелой хвоей.
Борис решил, что лучше все же выбраться назад, на освещенное луной пространство.
Мать проклинала его не в первый раз. Проклинала, порой, за поступки, на которые просто не обратили бы внимание в других, нормальных, семьях. Борис даже не всегда понимал, за что мать проклинает его. Да и сама Валентина Михайловна спустя непродолжительное время после инцидента не смогла бы ответить на этот вопрос. Заведется иной раз, вспомнит о бывшем муже, разразится тирадой в его адрес, потом перейдет на сына и закончит свой монолог: «Будьте вы прокляты оба, сволочи поганые!»
Иногда проклятия сыпались из уст Валентины Михайловны только потому, что у нее было плохое настроение, а сын подвернулся ей под горячую руку.
В тех случаях, когда мать в очередной раз срывала на нем свою злость, Борис прибегал именно сюда. Здесь он отходил от ее упреков, оскорблений и подзатыльников. Здесь он плакал от умиления или досады на жизнь. Полянка и прилегающая к ней территория давали ему приют в самые сложные моменты жизни. Он приходил сюда, чтобы успокоиться, услышать журчание любимого ручья, пение птиц и другие звуки леса. Здесь он чувствовал себя в полной изоляции от окружающего мира и обретал так необходимый ему покой и тишину.
Вот и в этом году Боря с нетерпением ждал теплые погожие денечки, чтобы, как и раньше, уединяться сюда. Здесь ему был знаком каждый уголок, каждая тропинка, каждое дерево.