— Да, нужно внедрить туда сотрудника для сбора информации, — подтвердил свое предложение Красин. — Чтобы с аборигенами местными поговорил, узнал как там на самом деле по убийству режиссера и маньяку…
— Внедрить? Хорошая идея! Если только тебя, — сказала Инна и пояснила:
— Анапа — город маленький. У нас сотрудников не много. Любого нашего узнать могут. Публика с Утриша — частые гости в РУВД. Милиция и госнаркоконтроль там рейды регулярно стали проводить. Подозрительных в город привозят для выяснения. Местные тоже на Утриш ездят. Особенно на выходные. Если внедрять, то не нашего сотрудника. Ты, возможно, подошел бы, пока не засвеченный.
— Видишь ли, Инна, я все-таки кабинетный червь. Аналитик, следователь. Оперативная работа — не мое. Но есть у меня предложение. Помощника моего, Андрюху Ковалева, туда послать. Шутника, который звонил вам. Я его сразу хотел с собой взять. Начальство командировку ему не одобрило. Но он собирается прилететь сюда сам уже в субботу.
ГЛАВА 25
ПЕРЕРОЖДЕННАЯ ДУША
Никто не преследовал Бориса. Огромным усилием воли парень приказал своему помутившемуся разуму сосредоточиться. Сознание вернулось к нему. Он обнаружил, что находится в совсем незнакомом ему месте. Парень потерял ориентацию. Он не знал, в каком направлении и сколько времени бежал.
Борис пошел по ближайшей тропинке в надежде выйти на проселочную дорогу или к железнодорожному полотну. Но тропинка повиляла и растворилась в темном лесу. Юноша понял, что заблудился окончательно. Он вытер мокрый от пота лоб и присел на пенек отдохнуть. Дальше идти не имело смысла. Вот если увидеть луну и звезды — можно было хотя бы примерно определить направление своего движения.
Борис не хотел думать об убийстве, но мысли сами лезли в голову, его мозг пытался анализировать ситуацию. Во время убийства он вновь испытал экстаз. Сейчас ему было немного стыдно за это, но он ни в чем себя не винил. Убийство произошло из-за необходимости самообороны. Дед напал первым, а он, Борис, вынужден был защищаться.
Парень испытывал сожаление, что в порыве злобы пришлось опять убить человека. И ради чего? Горстки несчастных сосисок?
Он не жалел деда, но корил себя за то, что не взял ничего, кроме коробка спичек и продуктов. Нужно было поискать в доме деньги и драгоценности, забрать такое нужное ему одеяло и теплые вещи. Зря он удрал. Испугался лая собаки?
Его размышления прервал далекий гудок паровоза. Значит, железная дорога справа, а идти нужно в обратном направлении. Там должна быть проселочная дорога. Она выведет его на стоянку. Куда же исчезла луна? Почему она не освещает путь?
Но Борис не двинулся с места, он так и сидел на пеньке с закрытыми глазами, может, час, а может, даже больше. Ему не хотелось куда-либо идти. Возбуждение сменилось апатией и безразличием. Он забыл даже о том, что голоден и у него есть сосиски.
Только спустившийся на лес холод постепенно привел парня в чувства. Он побрел туда, где, по его мнению, должна была быть нужная ему дорога. Темнота начала слегка блекнуть. Кое-где в низинах появился уже предутренний легкий туман, сквозь облака сумели все же прорваться луна и немногочисленные неяркие звезды.
Заканчивающаяся ночь прошла для Бориса удивительно быстро, хотя он и не спал почти. Впрочем, наверное, вздремнул, когда сидел на пеньке.
У парня жутко гудела голова, болело ушибленное кочергой плечо. Во время драки и бегства Борис не ощущал боли, но сейчас ушиб напомнил о себе. Убийца как неприкаянный бродил по лабиринту тропинок, пока не вышел на проселочную дорогу, ведущую к карьеру. Рассвело, погасла луна и все звезды. Борис решил ускорить шаг, чтобы поскорей добраться до своей полянки.
Утро выдалось тихим, безветренным, насквозь пронизанным радостным птичьим пением. Воздух был по-весеннему свеж и прозрачен. Просветленное голубое небо полностью очистилось от облаков. Слева, высоко над головой Бориса, пролетал ранний военный самолет, портя своим белым следом небесную чистоту.
Борис шел на стоянку, его больше не волновало то, что он недавно жестоко убил старика. Если после первого убийства парень хоть и оправдывал себя, но переживал, пытался понять причину своей жестокости, то теперь ему было все равно. Он старался вычеркнуть из своего сознания последние события: случилось то, что случилось. Ему уже не нужно было выглядеть в собственных глазах паинькой, он старался не думать даже о том, что придется отвечать за содеянное, что его, наверное, ищут.