Борис шел по темному лесу и думал о море, словно не было никаких убийств. Хотя всего несколько часов назад он убил уже третьего по счету человека. За неполные двое суток!
Все же юноша был взвинчен и осторожен, он вздрагивал от каждого звука, скрипа стволов деревьев.
Чем ближе он подходил к железной дороге, тем отчетливей до него доносились гудки тепловозов и стук тяжелых товарных составов.
При подходе к Ольгинке восточная часть неба стала просветляться, понемногу тускнели и гасли звезды, свет все уверенней распространялся по горизонту. Парень свернул на тропинку к полустанку и пошел быстрее. Он без проблем добрался до места, но не пошел сразу на платформу, а притаился в лесочке неподалеку.
Короткая платформа и широкая дорога в садоводство, которая начиналась у противоположной стороны железнодорожного полотна, были пусты. Борис стал жалеть о том, что сразу не пошел в садоводство в поисках бесхозного домика. Там наверняка имелись дачные строения, обитаемые только летом.
Было прохладно, из своего укрытия Борис довольно долго наблюдал за дорогой и полустанком. Наконец пришли мужчина и женщина, а за ними ещё несколько человек, которые остались на платформе в ожидании поезда.
Борис стал волноваться. Он чуть было не прозевал свою электричку, засмотревшись на собаку, которая бежала по рельсам со стороны Орла. Состав примчался стремительно, без грохота, шума и предварительного оповещения, лишь у остановки машинист подал сигнал. Борису пришлось выскочить из своего укрытия и быстро бежать, чтобы успеть заскочить в первый вагон. Он и планировал сесть именно в первый, чтобы знакомые, если они ехали в этой электричке, не увидели из окна его на платформе.
Юноша постоял немного в тамбуре, посмотрел, есть ли в вагоне люди, которые знают его. Таких не заметил и сел на свободную скамейку у окна.
Народу набралось не слишком много, но почти на каждой станции прибавлялись новые и новые люди. К Орлу все сидячие места заполнились и несколько человек стояли даже в проходе.
Борис тихонько сидел и смотрел в окошко. Никто не обращал на него внимания. Но по мере приближения к городу беспокойство его нарастало, страх неопределенности опять стал беспокоить парня. Он не мог понять, чего боится. Может, контролеров? Но он способен заплатить за проезд, да и билеты никто не проверял.
В Орле Борис вышел на платформу в общем потоке пассажиров, но возле зала ожидания отстал от основной толпы и, озираясь, поспешил в туалет, не столько ради того, чтобы облегчиться, сколько для того, чтобы вымыть лицо, руки и осмотреть одежду на предмет пятен крови. Замытые пятна не исчезли, но они не сильно бросались в глаза и вполне могли сойти за обычную грязь. При людях оттирать их Борис не стал.
Он покинул вокзал, прошелся по привокзальной площади, забитой машинами и магазинами. Первое время парень всматривался в лица прохожих. Знакомых не наблюдалось, никто не останавливал его и не интересовался, зачем он приехал в город.
Орел понравился юноше гораздо больше, чем Москва: он оказался не таким спешащим и суетливым. Конечно, и Орел был для Бориса большим и шумным городом, почти таким же большим и шумным, как Тула.
Голова юноши кружилась от пустоты в желудке. Поэтому первым делом он купил в забегаловке бутылку кефира, внушительную плюшку из белого хлеба, пару пирожных и несколько пирожков с мясом. Он рассчитался первой бабкиной десяткой, сунул сдачу в карман, вышел на улицу. Покушал на лавочке в сквере у вокзала. Затем стал обходить магазины на привокзальной площади. В продуктовом купил себе картошки, спички, пару пакетов для продуктов, мясные консервы, банку сгущенки. В овощном ему повезло: как раз давали бананы.
Борис любил бананы, но мать покупала их редко. Бананы были довольно дороги для небогатой семьи Валентины Михайловны и в свободной продаже появлялись не часто. Последний раз Борька лакомился ими почти год назад. Мать принесла внушительную связку и дала ему один плод, который успел пожелтеть, а остальные спрятала у себя в комнате. Одним бананом Борис, понятое дело, не наелся. Он лишь разбудил аппетит. Но умолять мать расщедриться было бесполезно, она не внимала мольбам сына. Через несколько дней Валентина Михайловна дала сыну еще пару бананов. Остальные достались Танечке и ей.